"Игорь Гергенредер. Степовой Гулеван" - читать интересную книгу автора

царём. Ну не противно?
Назарий Парменыч вскоре и сказал: "На ком из них пятна грязи нет, то
потому, что на чёрном грязи не видно. Белые генералы!" И решил - пусть лучше
у Ленина будет власть. Он, понятное дело, постов не соблюдал и не станет, но
уж страна от поста не отстанет. Поститься ей не перепоститься! Дак и вались
оно к тому в полную лихость...
И пришла новая власть - лиха некуда класть. Мы - ничего, благодарны,
конечно. Лихо без места - чужая невеста, за то и спасибо, что не твоя. А то:
невесту тебе лиху - обряди её ты, а в постель она в иху!
Сам Назарий Парменыч, при лихом-то размахе, не с прибытком - сожгли
усадьбу. Но он на это не смотрит. "Ну да, лишенец! а сколь воспитанниц я
лишил невежества? И так же и могу: попадись только мне - в невежестве
нетронутая".
Ленину передали - и он двумя руками за каждый его подсказ! Доверие! И
как не доверять тому, кто на доверчивости собаку съел? Честность-то в цене,
а кто ещё столько честных взял?
Брал от нашей местности, нам и утрафил - через три буквы, первая "х".
Как узнал про нашу бесхлебицу, так и назвал рыбицу. Она хоть и не белая, но
серебрится, и морозец, по серебру мастер, сбережёт её до наших мест от
океана.
Никто у нас не дивится на приветственный плакат: "Быть здоровым,
сильным, смелым хочет каждый человек. И ему поможет в этом рыба серебристый
хек!" Всем привычны эти известные ленинские слова, которые отчего - на
всяком видном месте? Оттого, что Назарий Парменыч подсказал Ильичу. На "х"
называется, в три буквы вмещается - народ им спасается.
По шестьдесят копеек кило - с головкой, в свежемороженом виде. По
девяносто копеек - без головки: это уже на любителей. Есть и такие - берут.
Интерес и польза, что держится долго в твёрдом состоянии. Когда вроде и
не до жареного - обеспечит жарку! На котлетку вовсю идёт. Кто умеет - и
бутерброд получается.
Так и как же было не позавидовать? Оно вышло наружу ещё в кончину
Ленина. Оппозиция, делёжка власти, горлохватство. К Назарию Парменычу чуть
не с кухонными ножами лезут. Всё валят на человека - от хера до хека! И он,
чтоб зря не оправдываться, ни к кому не примыкать, решил вроде б удалиться
нормальным образом. Как Ленину придали потустороннюю сохранность - те же
профессора и с ним то же самое... Но при полной секретности. К нам его
привезли в окружении тайны.
Партейная женщина, пожилая, возглавляла перевозку. Папиросы курила, а
глядела-то всё искоса. Кого отчитывает или указует - голову к нему не
повернёт. Одного человека, так-то вот, даже без кивка, велела отправить...
Больше и не видали его никогда.
Она безотлучно при упаковке: груз в строго закрытом виде. Вокруг
гэпэушники в демисезонках: клетчатые - клеточка в клеточку. Наганы у них,
самовзводы; тоже и браунинги прямого боя, второй номер. В карманах их
держат, не выпуская из руки, и глядят нехорошо. Злобность. На кого глянут -
так вроде хотят из него рёбра повытаскать.
Багаж было в музей краеведческий, а там крыша течёт. Ну, пока ремонт -
поставили в нарсуде. Позади зала есть комната, где совещаются судьи: тут
установили. А людей на это время стали судить во дворце культуры.
ГПУ около упаковки - в пересменку. Постоянно - не мене семи рыл;