"Игорь Гергенредер. Птица Уксюр" - читать интересную книгу автора

громко! Словно стадо тетеревов крыльями захлопало, помёт птичий так в
отдушину и посеялся.
Касьян её до лавки доносит, а она шею его руками обвила: "Не гляди
никуда!" И притягивает его, дрожит вся. Ровно от кого страшного спешит
запереться засовом - цап ручкой... в паз, где смак, суёт кутак. Касьяну б
приналечь, а он обернулся. И чего не хватало?
На бочке птица сидит, навроде курёнка почти взрослого. Сама
рудо-жёлтая, а шейка малиновая; перьевые штанишки. В хвосте и по крыльям -
пёрышки лазоревые. Головка увесистая, больше, чем у курицы. Лохматенькая;
тёмные кольца вокруг глаз. В отдушину залетела.
Он и покинь Альфию на лавке. Руки растопырил и к птице. Та - порх в
отдушину! Чай, не дожидалась. Стоит он, глазами хлопает. Неуж думал поймать?
Головой качает, хмыкает да вдруг Альфию как впервой увидел: "Чего разлеглась
голая, в одних чулках? Ты шарфик с шеи сорви да на другое накинь, ершистый
стыд!"
Лается на неё, совестит, а она уж знает - чего... Сколько вина
накурено - выпил ковшом. Одеться в срубе не дал, наружу покидал всё. "Через
миг, - орёт, - не будешь одета, выйду - отстегаю по заднице! Наела какую и
кажет! Во люди пошли..."
Альфия поехала поругана, а навстречу: "Ха-ха-ха!" Лошадь - шарах!
Чёрная старуха бежит безобразная, рожи корчит, из брюха - ветры. "На резвы
карячики нагуляла мячики, от маковки без ума - поезжай на них сама! Не в
твою берложку - маковке дорожка!" Мимо вприскочку. Подмигнула и в сруб, с
костяным треском-то.
Быстро у неё сговор произошёл с нашими местными силами. Птица Уксюр как
навстречу-то пошла: тут же и покажись Касьяну, чтоб ему с царицей спать.
Ишь, подыграла, растолкай-содвинься! Первую добычу из наших зацапала
старуха. Ещё шкурка была цела, а она как знала, императрица голая:
"Привечу - не отвыкнешь! Дай дождичка..."
За считанные года сбыл человек себя на чёрное, на старушечье-то
хмельное. Из бора уж не уходил. Встретят его в глухомани где: не человек -
карша с отмели! Словно тиной обросший, мочой пованивает. Ему: иди, мол, в
деревню, Касьянушка! Обогреем-покормим, земляки никак. А у него глаза -
несвежее яйцо, борода в блохах, трясётся весь. Колени подламываются.
Обопрётся на сук скособоченно, плачет-рыдает: "С молодым старуха моя,
стерва! Погуливает от меня..." - "Ну и ты найди молодую!" Пожуёт губами,
пожуёт: "Я только на красивое любитель. Молодых не видать красивых таких". -
"Это старуха твоя красива?" Кивает.
Разобраться, так любовь у него стала в перевёрнутом виде. Скажи - вся
прелесть в изнанке. Самое что ни есть безобразное увидь наоборот - что будет
красивей этого? Ничего! Разве ж ещё похуже найти безобразность да наоборот
узреть...
Кто про дело лишь кое-чего слыхал, не упустит у Касьяна спросить:
"Как же могло с тобой сделаться?"
"А вот увидишь птицу Уксюр..."
"О-оо!" - и кинется любопытный от него. По сторонам не глянет, голову
не подымет. Как бы не попалась на глаза...
В последнее время больно уж её стали видеть молодые. Увидит - и пропал
из деревни! Когда-никогда заметят его на полянке. Старуха - чернущая голь -
кинет ему чего-то в траву. Кости трескучие, кожа гармошкой, седые клоки: