"Юрий Герман. Операция "С Новым годом!" (Документальная повесть, про войну)" - читать интересную книгу автора

- А есть где полегче? - со вздохом спросил Локотков. - Впрочем,
наверное, есть. Но опять же, совесть...
И сконфузился, словно сказал что-то совсем излишнее.
- Неполадок тут еще хватает, - сказал Михаил Иванович и отказался от
второго сухаря. - Девчонку тут одну недавно я отправлял, так потеряла она
продовольствие. Хорошая девочка, идейная. Ждать отказалась. А представляешь
- там, на временно оккупированной территории, из-за такой бюрократии что
может сделаться? Какое горе?
Подошел пилот, спросил, небрежно козырнув:
- Кто идет в рейс?
- Вот он, - сказал про друга Михаил Иванович.
- Парашютным мастерством владеете?
- А ты мне, друг-товарищ, покажи, чего там дергать, - сказал, вставая,
Локотков. Он еще дожевывал свой сухарь и хрупал сахаром. - Небось наука не
такая уж мудрая.
Пилот показал, Иван Егорович понял. Под рев мотора Локотков обнялся с
Михаилом Ивановичем. И те слова, которые должно было сказать наибольшее
начальство, тут сказал Михаил Иванович.
- Надеемся на тебя, - закричал в ухо Локоткову Михаил Иванович, -
давай, Ваня, покажи на деле, что такое государственная безопасность!
Через пятьдесят пять минут лету Локотков осуществил свой первый, не по
собственной воле затяжной прыжок: спервоначалу не за то потянул.
Но и здесь самообладание не оставило его, он разобрался, и когда
очухался от непривычных ощущений парящей птицы, то сразу оказался в объятиях
измученных лишениями окруженцев.
Посидели, поговорили, обсудили обстановку. А не более как через час
колонна уже была на марше. Сильный и крепкий в кости, молчаливый и голодный,
охотник и рыболов, знающий Псковщину, как свою комнату, Локотков вывел без
потерь на соединение с Красной Армией эту группу и уже опытным парашютистом
прыгнул в другую, потом в третью, коротко представляясь каждый раз старшему
начальнику. И слова "государственная безопасность" в этих мокрых и холодных
осенних лесах, в болотах и топях, среди замученных людей звучали совсем
по-особому, звучали так, что этот костистый, с ввалившимися глазницами
солдат есть особый представитель, уполномоченный государством обезопасить
воинов от нависшей над ними жестокой гибели.
Так, раз за разом спрыгивал к окруженцам старший лейтенант Локотков, а
когда вывел всех, то доложился по начальству и на вопрос о том, кто там и
как готовился к капитуляции, коротко ответил:
- Такие явления не наблюдал ни разу.
- Может, плохо наблюдали, оттого и такие явления "не наблюдали"?
И наибольший опять повел своей косматой бровью и выразил лицом
привычное: "Я-то знаю, да не скажу!"
Иван Егорович смолчал.
Наибольший был и прыток, и дотошен.
- Ищущий обрящет! - любил говаривать он в ту пору, расхаживая по своему
кабинету и вглядываясь в зеркального блеска носки собственных сапог. Твердо
и неукоснительно верил этот ферт в то, что если только изменников тщательно
искать, то они непременно отыщутся. И Локоткову он сказал, что-де "ищущий
обрящет", ответное же его молчание принял как знак согласия, потому что
какой же старший лейтенант посмеет иметь свое мнение, противное мнению