"Юрий Герман. Подполковник медицинской службы" - читать интересную книгу автора Анжелика пожала плечами. Сизый румянец и очень черные коротенькие
бровки придавали ее лицу выражение веселой властности. - Я тут доложить кое-что хотела, - сказала она, выговаривая "л" как "в", так что у нее получалось "хотева" и "довожить". - Ну, "довожите", - ответил Левин. Анжелика пожаловалась на санитарку Воскресенскую. Лора целыми часами простаивает на крыльце со стрелком-радистом из бомбардировочной. Фамилия стрелка - Понтюшкин. Такой, с усиками. - Ну и что? - спросил Левин. - То есть как - что? - удивилась Анжелика, и лицо ее стало жестким. -- Как - что? О нашем отделении пойдут разговоры... - Э, бросьте, Анжелика, - сказал Левин. - Лора работает как лошадь, а жизнь между тем продолжается. Мы с вами люди пожилые, но не надо на этом основании не понимать молодости. Да и вы вот, несмотря на возраст, говорите вместо "л" "в", хоть отлично можете говорить правильно. Идите себе, я устал, и не будьте "звой". Идите, идите... Анжелика поджала губы и ушла, ставя ноги носками внутрь, а Левин прилег на диван, совершенно забыв про капли. "Имел ли я право так кричать, - спросил он себя, вытягивая ноги на диванный валик, - и вообще, имел ли я право в таком тоне разговаривать со своим коллегой, доктором Барканом? Чем я лучше его? Только тем, что чувствую такие вещи, которых он не чувствует? Ну, а если уметь чувствовать - то же Баркана? Тогда что?" Эта мысль поразила его. - Фу, как нехорошо! - вслух сказал Александр Маркович и сел на диване. Потом он принялся обвинять себя и сравнивать с теми людьми, с которыми жил все эти годы, то есть с военными летчиками. Сравнивая, он спрашивал сам у себя, мог ли бы он делать то, что делали они в эту войну, например: мог ли бы пикировать на цель, в то время как эта цель бьет из пушек и пулеметов; мог ли бы летать на низкое торпедометание, мог ли бы летать на штурмовку? И вправе ли он сам требовать от Баркана того, чего, не в прямом смысле, а в переносном, сравнительно, так сказать, он не мог бы сделать сам? Вот люди отдают решительно все в этой войне. А он, Левин?, И Александр Маркович стал предъявлять к себе требования, одно другого страшнее, одно другого невероятнее, до тех пор, пока совершенно вдруг не запутался и не усмехнулся своей доброй и немного сконфуженной улыбкой. "Э, старый, глупый Левин!" - сказал он себе и пошел спать, чтобы хоть немного наконец отоспаться перед предстоящим испытанием костюма. В восьмом часу в дверь постучали, и старшина со шлюпки сказал, что явился согласно приказанию подполковника медицинской службы. Александр Маркович спустил ноги в белых носках с койки и долго дикими глазами смотрел на краснощекого, зеленоглазого старшину. - Да, да, как же, - сказал он наконец, - присаживайтесь, закуривайте, там на столе есть хорошие папиросы. Старшина вежливо, двумя пальцами, как большую ценность, взял папироску, |
|
|