"Юрий Герман. Подполковник медицинской службы" - читать интересную книгу автора

Анжелика пожала плечами. Сизый румянец и очень черные коротенькие
бровки придавали ее лицу выражение веселой властности.
- Я тут доложить кое-что хотела, - сказала она, выговаривая "л" как
"в", так что у нее получалось "хотева" и "довожить".
- Ну, "довожите", - ответил Левин.
Анжелика пожаловалась на санитарку Воскресенскую. Лора целыми часами
простаивает на крыльце со стрелком-радистом из бомбардировочной. Фамилия
стрелка - Понтюшкин. Такой, с усиками.
- Ну и что? - спросил Левин.
- То есть как - что? - удивилась Анжелика, и лицо ее стало жестким.
-- Как - что?
О нашем отделении пойдут разговоры...
- Э, бросьте, Анжелика, - сказал Левин. - Лора работает как лошадь, а
жизнь между тем продолжается. Мы с вами люди пожилые, но не надо на этом
основании не понимать молодости.
Да и вы вот, несмотря на возраст, говорите вместо "л" "в", хоть отлично
можете говорить
правильно. Идите себе, я устал, и не будьте "звой". Идите, идите...
Анжелика поджала губы и ушла, ставя ноги носками внутрь, а Левин прилег
на диван,
совершенно забыв про капли.
"Имел ли я право так кричать, - спросил он себя, вытягивая ноги на
диванный валик, - и вообще, имел ли я право в таком тоне разговаривать со
своим коллегой, доктором Барканом? Чем я лучше его? Только тем, что чувствую
такие вещи, которых он не чувствует? Ну, а если уметь чувствовать - то же
самое, что, например, быть блондином или брюнетом? Если это не зависит от
Баркана? Тогда что?"
Эта мысль поразила его.
- Фу, как нехорошо! - вслух сказал Александр Маркович и сел на
диване.
Потом он принялся обвинять себя и сравнивать с теми людьми, с которыми
жил все эти годы, то есть с военными летчиками. Сравнивая, он спрашивал сам
у себя, мог ли бы он делать то, что делали они в эту войну, например: мог ли
бы пикировать на цель, в то время как эта цель бьет из пушек и пулеметов;
мог ли бы летать на низкое торпедометание, мог ли бы летать на штурмовку? И
вправе ли он сам требовать от Баркана того, чего, не в прямом смысле, а в
переносном, сравнительно, так сказать, он не мог бы сделать сам? Вот люди
отдают решительно все в этой войне. А он, Левин?,
И Александр Маркович стал предъявлять к себе требования, одно другого
страшнее, одно другого невероятнее, до тех пор, пока совершенно вдруг не
запутался и не усмехнулся своей доброй и немного сконфуженной улыбкой.
"Э, старый, глупый Левин!" - сказал он себе и пошел спать, чтобы хоть
немного наконец отоспаться перед предстоящим испытанием костюма.
В восьмом часу в дверь постучали, и старшина со шлюпки сказал, что
явился согласно приказанию подполковника медицинской службы.
Александр Маркович спустил ноги в белых носках с койки и долго дикими
глазами смотрел на краснощекого, зеленоглазого старшину.
- Да, да, как же, - сказал он наконец, - присаживайтесь,
закуривайте, там на столе есть хорошие папиросы.
Старшина вежливо, двумя пальцами, как большую ценность, взял папироску,