"Юрий Герман. Буцефал" - читать интересную книгу автора

толком, Письменные благодарности больных, написанные в
торжественно-слезливом тоне (чем я был и чем стал), не прочитывал и
интересовался только смыслом: помогло или нет. Царские награды за научные
работы без стыда и совести продавал тотчас же по получении академическому
аптекарю, занимавшемуся еще и ростовщичеством. И продавал не потому, что так
уж смертельно нужны были деньги, а только лишь по той причине, что как-то
однажды, бессонной ночью, представил себе будущих потомков, которые через
много лет в некоей зальце (он представил себе именно зальцу) рекомендуют
вниманию гостей папенькины регалии, царские подарки, дипломы и
свидетельства. Это видение показалось ему настолько отвратительным, что он
тотчас же составил себе короткую заповедь - к аптекарю! - и неуклонно начал
ей следовать.
Ни мода, - а на него вдруг сделалась в Петербурге страшная мода, - ни
слава, которая росла с каждым днем и часом, ни деньги, которые сами шли к
нему, ни премии за научные работы - ничто не могло поколебать этот характер.
Все, что может сделать в России честный человек, говаривал он своим близким
друзьям, это умереть не подлецом. Большего он о себе и не думал, а если
вдруг ненароком и случалось ему подумать большее, то он жесточайшим образом
расправлялся с собой тотчас, выставляя против себя свою же заповедь,
направленную на подавление и уничтожение того, что он называл гадкою
суетностью - главным врагом полезной человеческой деятельности.

Кто не бывал в Петербурге белою майскою ночью, тот и представить себе
не может, как бы ему ни пересказывали, что за вид у гранитных набережных, у
воды, у мостов под странно зеленеющим небом, с какою особенной гулкостью
стучат башмаки по тротуарным каменным плитам над неподвижною гладью Невы,
как спят облицованные финским мрамором дворцы, как едва-едва шелестит Летний
сад молодою листвой за своей решеткой...
Все тихо, все спокойно.
Зеленое небо застыло над неподвижной водой.
И можно подумать, что теперь так будет всегда, что это такой особый
сказочный мир, заснувшее царство с зеленым небом, с тонкою иглою, темнеющею
над крепостью, с гвардейцами в киверах, застывшими у дворца, с извозчиком,
заснувшим на своей гитаре, со спящей его клячей, с мертвым блеском
зеркальных стекол, за которыми не видно ни единого огня, - так должно было
спать заколдованное царство в знаменитой сказке.
Но что это?
Вдруг как бы искра вспыхнула на штыке у гвардейца, вспыхнула и погасла,
а в воздухе уже что-то заиграло, засветилось, заблистало.
Медленно он поднял кверху усталую голову и даже оторопел: по еще
зеленому, но уже с золотом небу плыли белые, круглые, сливочные облака,
такие аккуратные, что он на мгновение умилился.
Теперь с каждой секундой все менялось вокруг.
Шпиль, который только что темнел над Петропавловским собором, теперь
разом весь засветился, засиял, заблестел и точно зажег дома с этой стороны.
Вот уже багрово-золотистым пламенем запылали окна особняков, вспыхнула медь
на киверах заколдованных стражей, заиграли пламенем штыки и занялась дотоле
холодная и неподвижная невская вода.
Ночь кончилась, пришло время наступать утру, тому утру, которого все
равно не поймет тот, кто не бывал в Петербурге майскою порою...