"А.И.Герцен. Елена " - читать интересную книгу автора

покрышку вытертого заячьего салопа. Иван Сергеевич заботился о ребенке,
как самая нежная мать; всякое утро осматривал он, чисто ли белье, щекотал
его подбородок, благословлял его, играл с ним; в день это повторялось
несколько раз, и, как бы поздно ни возвращался он домой, всегда подходил к
люльке поправить одеяльце, хотя бы оно очень хорошо лежало, и посмотреть
на него с любовью. Плутус стал играть второстепенную роль в доме, но,
будучи не человеком, он за это не только не съел и не задушил Анатоля, но,
напротив, жил с ним по-братски. Когда в гостиной расстилали ковер на полу
и пускали ползать маленького Анатоля по правилам, извлеченным Иваном
Сергеевичем из "Эмиля", огромный Плутус непременно являлся играть. Анатоль
теребил его за уши, за хвост, клал ручонку в его пасть, улыбался ему,
целовал его, и никогда тени негодования не было заметно на чрезвычайно
важном лице Плутуса; он лизал Анатолю ноги, а пуще всего слизывал с рук
его остатки молочной каши. Часто, прижавшись к Плутусу, Анатоль засыпал, и
тогда Плутус не дозволял до него дотрогиваться даже Устинье, которую
уважал как мать родную. Несравненно смешнее было видеть, как нянчился Иван
Сергеевич с ребенком. Не брав отроду маленького в руки, он далеко уступал
в ловкости Плутусу, и Устинья всякий раз отнимала Анатоля, который
плачевно обращал к ней взор. Иван Сергеевич радовался, что жизнь его имеет
пользу, цель, и в день раз десять перекладывал сдвинутые Анатолем вещи.


II


Е come i gru van cantando lor lai,
Facenclo in aer di se lunga riga;
Cosi vid'io venir traendo guai
Ombre portate dalla detta briga...

Дант. Dell' "Inferno", C. V [И как журавли летят с унылыми песнями,
образуя в воздухе длинный строй,
так, увидел я, летели со стонами тени, несомые этим вихрем... Из "Ада",
песнь V (итал.)]
Месяцев за пять или за шесть перед тем, как привезли Анатолия к Ивану
Сергеевичу, он встал, по своему обыкновению, в 7 часов утра, облекся в
халат вердепомового цвета, сшитый из платья покойной его матушки,
старинной шелковой материи, которая не имеет свойства изнашиваться, и
закурил с особенным удовольствием с вечера приготовленную трубку. Плутус,
зевая и потягиваясь, ласкался к нему; Устинья принесла на маленьком
подносе кофейник и чашку. День был ясный. Иван Сергеевич чувствовал себя
довольным и счастливым; он хотел попользоваться, может, последним хорошим
днем в году и задумал идти в Дворцовый сад, жалея только, что для этого
ему надлежало отказаться от обоих товарищей своих прогулок: от Плутуса и
от палки из сахарного тростника. Так-то удовольствия человеческие никогда
не обходятся без лишений. Вдруг кто-то застучался в дверь. Устинья пошла
посмотреть и воротилась с письмом в руке. "Лакей в богатой ливрее принес
его и ждет ответа", - "Пусть подождет", - сказал Иван Сергеевич с своим
удушающим спокойствием и начал наливать кофе в чашку. Устроив свой
завтрак, систематически размочивГдля Плутуса кусок белого хлеба в сливках,