"Герман Гессе. Под колесами" - читать интересную книгу автора

умели пробиться в свет я, невзирая на свой несколько суховатый и
сумасбродный образ мыслей, становились во. славе новых и влиятельных
направлений. Ибо Швабия поставляет себе и всему миру не только превосходно
вышколенных богословов - ее сыны гордятся также традиционным даром к
философской умозрительности; из ее лона вышел не один видный пророк, но
немало и лжеучителей. Вот почему сей плодовитый край, великие политические
традиции которого уже давненько заглохли и который ныне безобидным,
цыпленком льнет к остроклювому северному орлу, все же в теоретических
областях - богословии и философии - еще оказывает влияние на мир. Вместе с
тем в народе этом издревле гнездится любовь к изящной форме и мечтательной
поэзии, и время от времени из него выходят стихотворцы и поэты отнюдь не
дурные. Теперь, правда, их мало ценят, ведь и в поэзии ныне верховодят наши
северные господа-братья, которые почитают южный говор неизящным и задают
своим острым "языком тон, настраивая его то на сельский лад, то на лад
берлинских щеголей, и, уж во всяком случае, превосходят нашу несколько
старомодную волынку в умении отбивать барабанную дробь. К сожалению, ни у
нас, швабов, ни в других местах Никто не восстает против этого господства и
даже не пытается сбить с упомянутых берлинцев весьма свежий налет патины. Но
мы охотно предоставляем каждому свое: нам, швабам, наш древний Штауф, над
которым в притихших лесах, дремля, грезят остатки былого величия, а им - их.
Цоллерн, где хорошо укатанные, тщательно подметенные дороги пробегают мимо
начищенных до блеска пушек. Ведь как то, так и другое имеет свои прелести.

Если на порядки и нравы маульброннской семинарии взглянуть со стороны,
то ничего швабского там не приметишь, напротив, вместе с латинскими
названиями, сохранившимися еще с, монастырских времен, кое-где теперь
появились и классические надписи. "Форум", "Эллада, "Афины, "Спарта",
"Акрополь, - значилось на дверях комнат, в которых разместились
воспитанники". И то, что последняя и самая маленькая из них называлась
"Germania", пожалуй, указывало на стремление, елико возможно, вместо
германской действительности создать картину римско-греческой, мечты. Но и
это проявлялось лишь внешне, и древнееврейские наименования были бы здесь
куда более кстати. Занятное стечение обстоятельств привело к тому, что в
комнате с надписью "Афины", собрался отнюдь не самый великодушный и
красноречивый народ, а несколько весьма скучных зубрил, "Спарту" же населили
не воины и аскеты, а кучка веселых толстоморденьких ребят. Ганс Гибенрат
вместе с девятью сверстниками попал в "Элладу".

Странно у него было на душе, когда он вечером вместе с девятью новыми
товарищами впервые переступил порог холодной, голой спальни и улегся на
узкой койке. С потолка свешивалась большая керосиновая лампа, при ее
красноватом свете семинаристы разделись, и в четверть одиннадцатого фамулус
ее погасил. Вот они лежат все рядышком, между койками стоят стулья со
сложенной на Них одеждой, на дверном косяке болтается веревка - рано утром
за нее дернут звонок. Два-три мальчика уже успели познакомиться и робко
перешептываются, сообщая Друг другу свои первые впечатления, но скоро и они
умолкают. Остальные лежат на своих койках, притихнув, как мышки. кое-кто уже
посапывает, изредка слышится шуршанье "полотняного пододеяльника - это
кто-нибудь во сне шевельнул рукой. Еще не уснувших и вовсе неслышно.