"Герман Гессе. Под колесами" - читать интересную книгу автора

На следующий день на уроке математики Ганса вызвали, велели начертить
геометрическую фигуру и доказать теорему. Он вышел к доске, и вдруг у него
Закружилась голова. Ганс бессмысленно водил мелом и линейкой, уронил и то и
другое, наклонился, чтобы поднять их, упал на колени, да так и остался, не в
силах подняться.

Окружной врач рассердился, узнав о таких фокусах своего пациента.
Правда, теперь он высказывался более осторожно, предписал немедленный отдых
и посоветовал обратиться к врачу-невропатологу.

- Чего доброго у него еще начнется пляска святого Витта, - шепнул он
эфору, который только кивал в ответ, найдя в такой момент приличным сменить
гневно-суровое выражение лица на отечески сокрушенное, что, впрочем, не
составляло для него никакого труда и даже красило его.

Вместе с доктором они написали письмо папаше Гибенрату, сунули конверт
Гансу в карман и отправили мальчика домой. Раздражение эфора превратилось
теперь в мрачную озабоченность: что подумает о новом несчастье штутгартское
начальство, уже встревоженное бегством Гейльнера? Ко всеобщему удивлению, он
даже воздержался от произнесения соответствующей случаю речи и в последние
часы пребывания Ганса в монастыре был с ним необычайно велеречив. Что этот
семинарист не вернется После своего отдыха не вызывало у владыки никакого
сомнения. Ведь если даже он и поправится ему в течение немногих остающихся
недель уже не наверстать упущенные месяцы - слишком он отстал, И хотя эфор
простился с Гансом ободряюще сердечным "до свиданья, но когда онв
последующие дни переступал порог "Эллады, и видел три осиротевших койки, ему
делалось тягостно на душе и стоило большого труда подавить в себе мысль, что
в исчезновении двух одарен ных воспитанников доля вины падает и на него.
Впро чемг будучи человеком мужественным и нравственно сильным, он скоро
сумел изгнать из своей души сии никчемные и мрачные сомнения.

Вот уже монастырь с его церквами, арками, башенками остался позади,
исчезли из глаз Ганса и лес и цепь холмов, теперь мимо побежали тучные луга
и сады Бадена. Вскоре поезд миновал Пфорцгейм, и сразу же показались
изрезанные многочисленными долинами с журчащими ручейками иссиня-черные горы
Шварцвальда, синева которых в раскаленном летнем воздухе представлялась
особенно сочной, суля прохладу и благодатную тень. Юноша с чувством радости
следил за этой сменой по мере приближения к цели ландшафт делался все более
знакомым и привычным. Но при виде родного городка Ганс подумал об отце, и
мучительный страх перед встречей испортил ему все удовольствие этого
маленького путешествия. Он снова вспомнил поездку в Штутгарт, экзамен,
прибытие в Маульбронн, торжества по случаю приема, а также то волнение и
боязливую радость, которые при этом испытывал. Значит, все это было ни к
чему? Не хуже эфора Ганс знал, что в семинарию он больше не вернется и что с
наукой и честолюбивыми надеждами теперь покончено навсегда. Но сейчас не это
печалило его: страх перед разочарованным отцом, чьи надежды он так обманул,
сжимал сердце юноши. Ничего Гансу так не хотелось, как прилечь, выспаться,
выплакаться, досыта помечтать после всех пережитых мучений, побыть одному и
обрести наконец покой. Но он опасался, что дома ему это не удастся В конце
концов у него сильно разболелась голова, и, хотя он проезжал как раз по