"Герман Гессе. Под колесами" - читать интересную книгу автора

своим любимым местам, где в прежние годы, не зная усталости, бродил по горам
и. рощам, Ганс перестал смотреть в окошко и даже чуть не прозевал вокзал
родного городка. Пора было сходить.

Вот он уже стоит на платформе, с зонтиком, и дорожным мешком, "и отец
подвергает его тщательному осмотру.

Сообщение эфора превратило разочарование и возмущение господина
Гибенрата в безграничный страх Он уже представлял себе своего неудачливого
сына в ужасном состоянии. Но теперь он нашел, что мальчик хотя и худ и
немного бледен, но все же стоит на своих двоих. Это несколько утешило его.
Но самым ужасным был все же тщательно скрываемый страх перед душевной
болезнью, на которую намекали врач и эфор, В семье Гибенратов никто до сих
пор не страдал такого рода заболеваниями и о душевнобольных говорили обычно
с усмешкой или с презрительной жалостью, как о "психах", а тут вдруг его
Ганс выкинул такую штуку!

Первый день мальчик был рад, что его не встретили упреками. Затем он
обратил внимание на пугливо-робкую бережность, с какой обращался к нему отец
и которая стоила ему, по всей видимости, больших усилий. Иногда (он замечал,
что отец бросает на него странные, испытующие взгляды, исполненные
затаенного любопытства, в разговоре придерживается какого-то фальшивого тона
и, стараясь оставаться незамеченным, следит за ним. От этого Ганс сделался
еще более пугливым его стал мучить какой-то неопределенный страх перед самим
собой. В хорошую погоду он часами валялся в лесу и чувствовал себя при этом
совсем неплохо. Порой его поврежденную душу согревал слабый отблеск прежнего
ребячьего блаженства, то это была радость при виде цветка или жука, то когда
он слушал пение птиц или вздрагивал от шороха вспугнутой дичи. Но все это
длилось лишь мгновения. Чаще всего он просто лежал на мшистой земле, голова
его была словно налита свинцом, и он тщетно пытался о чем-нибудь думать,
пока к нему снова не являлись видения и не увлекали в иные просторы. Почти
"всегда его теперь мучили головные боли, а стоило ему вспомнить монастырь
или прогимназию как горы книг, бесконечные уроки и домашние задания
чудовищным кошмаром обрушивались на него и в разламывающейся голове Ливии и
Цезарь, Ксенофонт и алгебраические задачки кружились в дикой и страшной
пляске.

Однажды ему представилось, будто друг его Гейльнер лежит мертвый на
носилках и он хочет подойти к нему, но эфор и учителя оттесняют его, а когда
он пытается все же пробиться к Герману - грубо отталкивают. Кругом стоят не
только профессора семинарии и репетиторы, но и директор и штутгартские
экзаменаторы, и лица у всех злые и ожесточенные. Вдруг все меняется, на
носилках уже лежит утонувший Хинду, а рядом стоит его чудак отец с кривыми
ногами и в огромном цилиндре.

И еще одно видение: он бежит по лесу и ищет сбежавшего Германа. Тот все
время мелькает вдали между стволов, но как только Ганс пытается позвать го,
Гейльнер исчезает за кустами. Но вот наконец он останавливается, подпускает
к себе Ганса и говорит: "Знаешь, а у: меня есть милая". Тут он неестественно
громко хохочет и снова исчезает в кустах.