"Иоганн Вольфганг Гете. Письма из Швейцарии. Часть Первая" - читать интересную книгу автора

пропитанья". Таков, пожалуй, скоро буду и я, когда вернусь домой, и, подобно
лошади на мельнице, буду, следуя высшей воле, исполнять свой долг и взамен,
подобно лошади на этой печке, получать строго отмеренное содержание. Да, я
вернусь, но то, что меня ожидает, стоило того, чтобы взбираться на эти
горные кручи, чтобы бродить по этим долинам, чтобы видеть это синее небо,
видеть, что существует природа, которая зиждется на вечной, немой
необходимости, которая ни в чем не нуждается, которая бесчувственна и
божественна, в то время как мы в местечках и городах должны бороться за свои
жалкие нужды, и вместе с тем все подчиняем смутному произволу, именуемому
нами свободой.
Да, я взобрался на Фурку, на Готтард! Эти возвышенные, несравненные
картины природы будут всегда стоять перед моим духовным взором. Да, я читал
римскую историю, чтобы при сравнении живей почувствовать, какой я жалкий
заморыш.

Никогда еще не было для меня так ясно, как за последние дни, что я и в
ограничениях мог бы быть счастливым, столь же счастливым, как и всякий
другой, если бы я только знал какое-нибудь живое дело, но не остающееся на
завтрашний день, требующее в момент его исполнения прилежания и точности, но
не предусмотрительности и осторожности. Каждый ремесленник кажется мне самым
счастливым человеком; то, что он должен делать,- назначено, то, что он может
сделать,- решено заранее; он никогда не размышляет над тем, что от него
требуют, он работает, не думая, без напряжения и спешки, но с прилежанием и
любовью, как птица над гнездом, как пчела над сотами; он только на одну
ступень выше животного и вместе с тем - дельный человек. Как я завидую
гончару за его кругом, столяру за его станком!

Мне не правится земледелие, это первое и необходимое занятие человека
мне противно; человек обезьянничает с природы, которая разбрасывает свои
семена всюду, a тут он хочет производить именно на этом особом поле именно
этот особый плод. Не тут-то было: сорная трава растет без удержу, холод и
сырость вредят посевам и град уничтожает их. Бедный земледелец ждет целый
год, гадая, какие ему за облаками выпадут карты, выиграет ли он по своим
ставкам или проиграет. Такое неверное, двусмысленное состояние, вероятно,
вполне соответствует природе человека, свойственно нам, не знающим, в своей
тупости и глухоте, ни откуда мы, ни куда мы идем. Поэтому мы, вероятно, и
миримся с тем, что вверяем случаю свои старания,- ведь имеет же пастор
повод, когда дела совсем плохи, поминать своих богов и связывать грехи
своего прихода с природными явлениями.

Итак, мне не в чем больше упрекать Фердинанда! И я дождался милого
приключения. Приключения? Зачем употребляю я это глупое слово? Разве это
приключение, когда нежная тяга влечет человека к человеку? Наша повседневная
жизнь, наши ложные отношения - вот это приключения, вот; это чудовищные
злоключения, и все-таки они нам кажутся такими же знакомыми, такими же
родственными, как дядюшки и тетушки.
Мы были приняты в дом господина Тюду и чувствовали себя в этой семье
очень счастливыми: богатые, открытке, добрые, живые люди, которые вместе со
своими детьми беззаботно и пристойно наслаждались счастьем дня, своим
достатком и чудесным местоположением. Нам, молодым людям, не пришлось ради