"Гюнтер Гейгер. Улица Марата " - читать интересную книгу автора

я вряд ли смог бы избавиться от связанного с этим чувства вины перед
русскими женщинами.
Но западный человек все равно остается здесь чужим, а русские женщины
традиционно относятся к иностранцам скептически.

2. МОСКОВСКАЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛКА

Москва, вечер, половина седьмого. В шесть часов я должен был быть на
станции метро "Баррикадная", но я заблудился по дороге в лабиринте
переходов. Во всем были виноваты эти русские буквы.
Вот телефонная будка. Мне надо разменять десять рублей, но вместо этого
я получаю входной билет в зоопарк. У меня даже не хватило мужества
протестовать, потому что однажды я уже менял здесь бабки. Это была касса
зоопарка. Я был снаружи даже несчастней зверей внутри. Я пересек улицу, хотя
теперь уже точно знал, где мое место.
К чему эта сумасшедшая цивилизация? Я купил в киоске какую-то фигню,
чтобы добыть мелочь, и позвонил.
- Какой же ты мудак, Гюнтер! - рассердилась Татьяна. - Мы напрасно
прождали тебя с сыном почти целый час!
- ОК! Прошу прощения, я сейчас приеду, в половине восьмого я уже буду у
вас...
Она еще раз подробно объяснила, как ехать.
Район Ясенево, там, где в роще расположен отель КГБ. Редакторша
крупного московского литературного журнала жила в спальном районе среди
бетонных высоток.
Сына не было дома.
Мне потребовалось полчаса, чтобы добраться. В этот раз мне удалось
пересесть в нужном месте. До этого я вышел не там, где следовало, и застрял
в человеческой пробке.
Таня явно обрадовалась моему приезду, хотя ей и пришлось ждать меня
дважды. В квартире мы были одни. Это был довольно просторный флэт с двумя
балконами. Гостиная была буквально набита книгами. Таня была
интеллектуалкой. Раньше ей явно жилось не хуево, но теперь тираж журнала
значительно сократился. Новое русское правительство больше не занималось
распространением литературы. О прежнем тираже в 40.000 экземпляров теперь
можно было только мечтать.
Сначала она принесла немного жорева - салаты и сыр. Затем мы
перебрались в кухню пить чай и немецкое вино.
- Ах, Гюнтер, я превращаюсь в алкоголичку, - пожаловалась она.
Наверное, нужно было принести водку... Но, возможно, нет, потому что
тогда мы нажрались бы в задницу и бессмысленно отрубились, в то время, как
мне хотелось чего-то еще. Тане было 42 года. Седые прямые волосы. Стройная.
Немного высохшее лицо. Опухшие губы. Она говорила быстро и часто с горькой
иронией - злая на язык интеллектуалка, прекрасно владеющая немецким.
У нее были друзья в Германии, и она показала мне их фотографии. Потом
она рассказала мне о каком-то америкосе, который прожил у нее четыре дня и
влюбился, о чем она узнала уже позже, когда он стал присылать ей посылки со
шмотками на адрес редакции.
- Представляешь, Гюнтер, он влюбился, а я этого даже не заметила!
Я этого не заметила... - сказала она, сокрушенно тряся головой.