"Уильям Гибсон. Захолустье" - читать интересную книгу автора

мы можем насобирать такого, на что сами бы не наткнулись и за тысячу лет
исследований. Шармейн говорит, что мы похожи на тех бедолаг с далекого
острова, которые все свои силы бросили на строительство посадочных полос,
чтобы заставить вернуться больших серебряных птиц. А еще Шармейн говорит,
что контакт с "высшей" цивилизацией - это то, чего не пожелаешь и заклятому
врагу.
- Тоби, ты когда-нибудь задумывался, как им пришла в голову мысль о
такой вот обработке? - она прищурилась на зарю, занимавшуюся на востоке
нашей зеленой, лишенной горизонта цилиндрической страны. - В этот день
собрались, наверное, все шишки. Высохшие мудрецы, как это обычно водится в
Пентагоне, расселись вдоль длинного стола из прекрасно сымитированного
палисандрового дерева. У каждого - чистый блокнот и новенький карандаш,
специально по такому поводу заточенный. Кого там только не было: фрейдисты,
юнгианцы, адлерианцы, приверженцы теории "крысолова" - называй сам, кого
вспомнишь. И каждый из этих ублюдков в глубине души знал, что пришло время
разыграть козырную карту, причем для всей профессии, а не для разрозненных
группировок. Вот она - западная психиатрия во плоти. И ничегошеньки не
произошло! Трасса по-прежнему выбрасывает трупы, вернувшиеся бредят или
распевают детские песенки. А те, кто в себе, выдерживают не более трех
дней, не говорят, черт побери, ничего, потом стреляются или впадают в
кататонию. - Она сняла с пояса маленький фонарик, раскрыла пластмассовый
корпус и извлекла оттуда параболический рефлектор. - Кремль заходится от
крика. ЦРУ стоит на ушах. И хуже всего то, что транснациональным
корпорациям, которые хотят за свои денежки музыку, надоедает ждать.
"Мертвые космонавты? Никаких данных? Так не пойдет, ребята". Они начинают
нервничать, все эти суперпсихоаналитики, пока какой-нибудь придурок,
какой-нибудь ухмыляющийся полоумный из, например, Беркли не заявляет
вдруг... - растягивая слова, она спародировала добродушный самоуверенный
говорок: - "Эй, послушайте, почему бы нам просто не отправить этих людей в
действительно приятное местечко, где много хорошего кайфа и есть кто-то, с
кем они могли бы покалякать, а?"
Рассмеявшись, она покачала головой. Затем повертела в руках рефлектор,
пытаясь поймать солнечный луч. Спичек нам с собой не дают, поскольку огонь
нарушает равновесие кислорода и углекислого газа. Когда она поднесла
сигарету к добела раскаленной фокусной точке, потянулась струйка сизого
дыма.
- О'кей, - послышался голос Хиро. - Твоя минута прошла.
Я глянул на часы. Скорее три, чем одна.
- Удачи тебе, дружок, - мягко сказала Шармейн, делая вид, что
поглощена сигаретой. - Бог в помощь.

Обещание боли. Она всегда поджидает здесь. Ты знаешь, что случится, но
не знаешь, когда или в точности как. Пытаешься удержать вернувшихся,
вытянуть их из тьмы. Но если заслонить себя от боли, то не сможешь
работать. Хиро все время цитирует какие-то японские вирши: "Научи нас
испытывать желание и научи не испытывать его".
Мы похожи на комнатных мух, настолько умных, что сумели забраться в
международный аэропорт. Некоторым действительно удается случайно проникнуть
на рейс до Лондона или Рио, может быть, даже выжить во время перелета и
вернуться назад. "Эге, - говорят тогда остальные мухи, - ну что там по ту