"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

одеждах мчится, стоя на колес-нице, Илья пророк... Далее берег моря,
наполовину из во-ды высунулся кит, а из его пасти весело вылезает пророк
Иона.
Хорошо помню, что одна из этих азбук была напеча-тана в Москве, имела
синюю обложку, а вторая - крас-ную с изображением восходящего солнца.
Потом меня стала учить читать мать по хрестоматии Галахова, заучивать
стихотворения и писать с прописи, тоже нравоучительного содержания.
Других азбук тогда не было, и надо полагать, что Лев Толстой, Тургенев
и Чернышевский учились тоже по этим азбукам.

x x x

Отец вскоре получил место чиновника в губернском правлении, пришлось
переезжать в Вологду, а бабушка и дед не захотели жить в лесу одни и тоже
переехали с нами. У деда были скоплены небольшие средства. Это было за год
до объявления воли во время крепостного права. Кре-стьяне устроили нам
трогательные проводы, потому что дед и отец пользовались особенной любовью.
За все вре-мя управления дедом глухим лесным имением, где даже барского дома
не было, никто не был телесно наказан, никто не был обижен, хотя кругом
свистали розги, и управляющими, особенно из немцев, без очереди сдава-лись
люди в солдаты, а то и в Сибирь ссылались. Здесь в нашу глушь не
показывались даже местные власти, а са-ми помещики ограничивались получением
оброка да съестных припасов и дичи к рождеству, а сами и в глаза не видали
своего имения, в котором дед был полным вла-стелином и, воспитанный волей
казачьей, не признавал крепостного права: жили по-казачьи, запросто и без
чи-нов,
В Вологде мы жили на Калашной улице в доме купца Крылова, которого
звали Василием Ивановичем. И это я помню только потому, что он бывал
именинник под новый год и в первый раз рождественскую елку я увидел у него.
На лето мы уезжали с матерью и дедом в имение "Све-телки", принадлежащее
Наталии Александровне Назимо-вой.
Она была, как все говорили в Вологде, нигилистка, хо-дила стриженная и
дружила с нигилистами. "Светел-ки" - крохотное именьице в домшинских
непроходимых лесах, тянущихся чуть ли не до Белого моря, стояло на берегу
лесной речки Тошни, за которой ютились расколь-ничьи скиты, куда добраться
можно только было по за-тесам, меткам на деревьях.
Назимова, дочь генерала, была родственница исправ-ника Беляева и
родственница Разнатовких, родовитых дворян, отец которых был когда-то другом
и сослуживцем Сперанского и занимал важное место в Петербурге. Он за
несколько лет до моего рождения умер, а семья пере-селилась в Вологду, где у
них было имение. Несмотря на родственные связи, все-таки Назимовой пришлось
эмигри-ровать в Швейцарию вместе с доктором Коробовым, жив-шим в Вологде под
строжайшим надзором властей. С тех пор ни она, ни Коробов в Вологде не
бывали. В это время умерла моя бабка, а вскоре затем, когда мне минуло
во-семь лет, и моя мать, после сильной простуды.
Мы продолжали жить в той же квартире с дедом и отцом, а на лето опять
уезжали в "Светелки", где я и дед пропадали на охоте, где дичи всякой было
невероятное количество, а подальше, к скитам, медведи, как говорил дед,
пешком ходили. В "Светелках" у нас жил тогда и беглый матрос Китаев, мой
воспитатель, знаменитый охот-ник, друг отца и деда с давних времен.