"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

антракте публика, узнав о волке, надела шубы, устремилась на двор смотреть
на это диво и уж в театр не возвращалась - последний акт смотрел только
один Суворов в пустом театре.
Ну, какое дело Суворову до ссыльных? Если же та-ковые встречались у
собутыльников за столом - среди гостей, - то при встречах он раскланивался
с ними как со знакомыми. Больше половины вологжан-студентов бы-ли высланы за
политику из столицы и жили у своих род-ных - и весь город был настроен
революционно.

x x x

Около того же времени исчез сын богатого вологод-ского помещика,
Левашов, большой друг Саши, часто бывавший у нас. Про него потом говорили,
что он ушел в народ, даже кто-то видел его на Волге в армяке и в лаптях,
ехавшего вниз на пароходе среди рабочих. Мне Левашов очень памятен - от
него первого я услыхал но-вое о Стеньке Разине, о котором до той поры я
знал, что он был разбойник и его за это проклинают анафемой в церквах
великим постом. В гимназии о нем учили тоже не больше этого.
Я как-то зашел в комнату Саши - он жил совершен-но отдельно на
антресолях. Там сидели Саша, Н. А. На-зимова, Левашов, оба неразлучные
братья Васильевы и наш гимназист седьмого класса, тоже народник, Кичин, пили
домашнюю поляничную наливку и шумно разгова-ривали. Пришел и я. Дали мне
рюмку наливки, и На-талья Александровна усадила меня рядом с собой на
ди-ван.
Меня вообще в разговорах не стеснялись. Саша и мой репетитор Николай
Васильев раз навсегда предупреди-ли меня, чтобы я молчал о том, что слышу, и
что все это мне для будущего надо знать. Конечно, я тоже гордо чув-ствовал
себя заговорщиком, хотя мало что понимал. Я как раз пришел к разговору о
Стеньке. Левашов говорил о нем с таким увлечением, что я сидел, раскрыв рот.
Помню:
- Анафеме предали! Не анафеме, а памятник ему поставить надо! И
дождемся, будет памятник! И не один еще Стенька Разин, будет их много, в
каждой деревне свой Стенька Разин найдется, в каждой казачьей станице
сыщется, - а на Волге сколько их! Только надо, чтобы их еще больше было,
надо потом слить их - да и ахнуть! Вот только тогда-то все ненужное к черту
полетит!
Это был последний раз, когда я видел Сашу и Лева-шова.
Этот день крепко засел у меня в голове, и потом все чаще и чаще
просвещал меня Васильев, но я все-таки мало понимал. Меня тянуло больше к
охоте. Читал я то-же мало, и если увлекался, то более всего Майн-Ридом и
Купером. Газет тоже никогда не читал, у нас полу-чался "Сын Отечества", а я
и в руки его не брал. Уви-дел раз в столе у отца "Колокол", и, зная, что он
запре-щенный, начал читать, нашел скучным, непонятным и бе-режно положил
обратно. Слушал я умного много, но понимал все по-своему, и даже скучал,
слушая непонят-ные разговоры.
Кружок ссыльных, в августе месяце, когда наши жили в деревне, собирался
в нашем глухом саду при квар-тире. Я в августе жил в городе, так как
начинались за-нятия. Весело проводили в этом саду время, пили пиво, песни
пели, особенно про Стеньку Разина я любил; потом играли в городки на дворе,
боролись, возились. Здесь я чувствовал себя в своей компании, отличался