"Владимир Алексеевич Гиляровский. Сочинения в четырех томах. Том 1" - читать интересную книгу автора

зиму. Воза банок отправлялись в Вологду. Бывшие крепостные не желали
оставлять старую барыню, и всех их ей пришлось одевать и кормить до самой
смерти. Туда же после смерти моего деда поселился и Китаев. Это был мой
дядька, развивавший меня физически. Он учил меня лазить по деревьям, обучал
плаванию, гимнастике и тем стремительным приемам, которыми я побеждал не
только сверстников, а и великовозрастных.
- Храни тайно. Никому не показывай приемов, а то они силу потеряют, -
наставлял меня Китаев, и я слушал его.
Но о нем будет речь особо.


* * *

Итак, со смертью моей матери перевернулась моя жизнь. Моя мачеха,
добрая, воспитанная и ласковая, полюбила меня действительно как сына и
занялась моим воспитанием, отучая меня от дикости первобытных привычек. С
первых же дней посадила меня за французский учебник, кормя в это время
конфетами. Я скоро осилил эту премудрость и, подготовленный, поступил в
первый класс гимназии, но "светские" манеры после моего гувернера Китаева
долго мне не давались, хотя я уже говорил по-французски. Особенно это
почувствовалось в то время, когда отец с матерью уехали года на два в город
Никольск на новую службу по судебному ведомству, а я переселился в семью
Разнатовских. Вот тут-то мне досталось от двух сестер матери, институток: и
сел не так, и встал не так, и ешь, как мужик! Допекали меня милые тетеньки.
Как-то летом, у бабушки в усадьбе, младшая Разнатовская, Катя, которую все
звали красавицей, оставила меня без последнего блюда. Обедаем. Сама бабушка
Марфа Яковлевна, две тетеньки, я и призреваемая дама, важная и деревянная,
Матильда Ивановна, сидевшая справа от меня, а слева красавица Катя. По
обыкновению та и другая то и дело пияли меня: не ешь с ножа, и не ломай хлеб
на скатерть, и ложку не держи, как мужик... За столом прислуживал бывший
крепостной, одновременно и повар, и столовый лакей, плешивый Афраф. Какое
это имя и было ли у него другое - я не знаю. В кухне его звали Афрафий
Петрович. Афраф, стройный, с седыми баками, в коломенковой ливрее, чистый и
вылощенный, никогда ни слова не говорил за столом, а только мастерски
подавал кушанья и убирал из-под носу тарелки иногда с недоеденным вкусным
куском, так что я при приближении бесшумного Афрафа оглядывался и запихивал
в рот огромный последний кусок, что вызывало шипение тетенек и сравнение
меня то с собакой, то с крокодилом. Бабушка была глуховата, не слышала их
замечания, а когда слышала, заступалась за меня и увещевала по-французски
тетенек.
Вот съели суп. Подали отбивные телячьи котлеты с зеленым горошком...
Поставили огромное блюдо душистой малины, мелкий сахар в вазах и два
хрустальных кувшина с взбитыми сливками - мое самое любимое лакомство. Я
старался около котлеты, отрезая от кости кусочки мяса, так как глодать кость
за столом не полагалось. Я не заметил, как бесшумный Афраф стал убирать
тарелки, и его рука в нитяной перчатке уже потянулась за моей, а горошек я
еще не трогал, оставив его, как лакомство, и когда рука Афрафа простерлась
над тарелкой, я ухватил десертную ложку, приготовленную для малины, помог
пальцами захватить в нее горошек и благополучно отправил его в рот, уронив
два стручка на скатерть. Ловко убрав упавший стручок, Афраф поставил передо