"Вернер Гильде. Непотопляемый "Тиликум" [B]" - читать интересную книгу автора

Конфирмационная проповедь тянется особенно долго. Ведь он должен был не
только объяснить, что значит для нас этот церковный праздник, он обязан
был еще и предостеречь нас от опасностей, которые ожидают будущих моряков,
особенно в портовых городах.
Позднее я убедился, что фантазии сухопутных крыс зачастую грязнее самых
грязных портовых переулков, но тогда, во время проповеди, весь я горел от
нетерпения: когда же, когда смогу я наконец насладиться всеми радостями, о
которых столь красочно говорил пастор Рухман. В том, что они ждут меня, я
не сомневался.
Под конец все так промерзли, что святое причастие - глоток теплого
церковного вина - оказалось для нас просто спасением.
Не без радости слушал я, как в конце конфирмации Ниссен играл на
органе: "Исход твой, о благослови, господь!" Это было начало моей взрослой
жизни со всеми ее надеждами и желаниями, с длинными штанами, курением и
выпивкой. Работа? О работе я тогда и не думал.



3

Мы с отцом знакомимся с герром Кремером. Мой контракт.
Вице принимает меня в свой дом. Я праздную вступление в должность

Работать на верфи меня учил мастер Маас. Конечно, я был крестьянским
мальчиком и, что такое работа, хорошо знал с самого раннего детства. Но
теперь мне приходилось трудиться с пяти или шести утра до шести вечера.
Мастер Маас заботился и о том, чтобы в перерывах на завтрак и обед я,
упаси бог, не остался без работы или какого-нибудь поручения.
Маас был ужасно длинный и невероятно тощий. Руки его, словно плети,
свисали вдоль туловища. Снизу они оканчивались огромными, с хорошую
лопату, кистями. Голова его была вытянута в длину, как дыня. Сверху на ней
сидела глубоко надвинутая на лоб фуражка с лакированным козырьком и
помпоном. Из-подо лба холодным ледяным блеском сверкали голубые глаза,
обрамленные бесчисленными морщинами. Летом и зимой на Маасе был надет
бессменный черный мастерский сюртук с большими серебряными пуговицами -
знаком достоинства первостатейного плотника. Из-под сюртука виднелась
обязательная, свежайшая, в сине-белую полосочку рубаха без воротничка.
Его морщинистое лошадиное лицо всегда было чисто выбрито, только на шее
и под нижней челюстью щетинилась короткая шкиперская борода-шотландка.
Когда он вертел головой, часть бороды, та, что росла под челюстью,
разворачивалась вместе с ней, а волосы на шее двигались как бы сами по
себе. Учеником я, бывало, глаз не мог оторвать от этого увлекательного
зрелища. Смотрел, понятно, исподтишка, пока он меня не видел. Стоило ему
наставить на кого-нибудь свои голубые ледышки, и тому ничего не
оставалось, кроме как работать, работать и работать.
Таков был мастер Маас, подлинный владыка верфи. Официально же
производством руководил герр Кремер. Говоря о нем, именно так все его
всегда и называли. Вблизи я его видел всего один-единственный раз. В тот
самый раз, когда мы с отцом пришли ему представляться.
В конце августа последнего школьного года пастор Рухман пришел к нам в