"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу автора

- и обомлел. В дверях, широко расставив высокие сильные ноги, стоял на
паркетном полу, отражался в нём и пялил на меня зрачки огромный петух.
Цветистый, как колпак на голове королевского шута, и самоуверенный, как
библейский пророк.
Мне захотелось вырваться наружу.
Я резко повернулся к открытому окну, но то, что находилось снаружи, за
окном, само уже ломилось вовнутрь. Густой дымчатый клок свисавшего с неба
облака протискивался сквозь узкую раму и, проникая в комнату, заполнял собою
всё пространство. Дышать воздухом стало тяжелее, но видеть его - легко.
Не доверяя ощущениям, я поднял, наконец, глаза на хозяйку. По-прежнему
улыбаясь, она поглаживала пальцами тугой хохолок на голове петуха, сидевшего
уже на её коленях.
Слова, которые мне захотелось произнести, я забыл, но Натела, очевидно,
их расслышала и ответила:
-- Это облако. Наверное, из Турции, -- и мотнула головой в сторону
Турции за окном. -- Облака идут с юга...
-- Да, -- согласился я. -- Из Турции... -- и, потянувшись за графином,
вырвал из него хрустальную затычку, как если бы теперь уже то был комок в
моём горле.
Спиртной дух мгновенно прижёг мне глотку. Задышалось легче, и, сливая
водку в гранёный стакан, я произнёс очевидное:
-- Сейчас выпью!
Бульканье жидкости в хрустальном горлышке встревожило петуха, и он
вытянул шею. Натела властно пригнула её и, не переставая ухмыляться,
обратилась к птице:
-- Тише, это водка! А человек - наш...
Я опрокинул стакан залпом и перестал удивляться. Подумал даже, что
порча, так открыто сквозившая в её влажных глазах сфинкса, есть порча
вселенская, частица неистребимого начала, которое именуют злом и стесняются
выказывать.
Натела не стеснялась.
-- Натела! -- сказал я. -- Если верить нашим людям, ты любишь деньги. Я
к тебе потому и пришёл...
-- Нашим людям верить нельзя, -- рассмеялась она. -- Они недостойны
даже моего мизинца на левой ноге! -- и выбросила её мне из-под шёлкового
халата: -- Знаешь, что про это сказал Навуходоносор?
-- Про твою ногу? -- скосил я глаза на предложенную мне голую ногу.
Тотчас же вспомнил, однако, что вавилонянин не был знаком ни с ней, ни даже
с ножками Исабелы-Руфь, ибо жил очень давно. В чём, как убедил меня взгляд
на Нателины колени, заключалась главная, но незарегистрированная историей
ошибка Навуходоносора.
-- А Навуходоносор сказал так: "Люди недостойны меня; выберу себе
облако и переселюсь туда"!
-- Значит, был прогрессистом: выбирал пространство с опережением
времени! Обычно люди переселяются туда уже после кончины, -- ответил я и
добавил. -- Иногда, правда, облака сами снисходят до них... Из Турции...
-- Навуходоносор был не прогрессист, а реалист: люди, говорил он,
недостойны того, чтобы жить среди них, -- пояснила Натела. -- Что такое
люди? Лжецы и завистники! Снуют взад-вперёд с закисшими обедами в желудках.
И ещё воняют потом. И носят вискозные трусы, которые влипают в жопу! А