"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу автора

общества достоинства людей порой опаснее их пороков.
Хотя, например, петхаинцы твердили, будто материальный избыток
развращает душу и является грехом, они не умели забыть другого: Бог
награждает богатством именно Своих любимцев, список которых, правда, не
может не отвращать от небес. Другой пример. Хотя любовный разврат есть
порок, любовная утеха - это удовольствие, то есть награда, и развратным,
значит, является тот, кому за какие-то достоинства Господь пожаловал больше
удовольствий. Так же и с надменностью: это - грех, но Бог даёт её тому, кто
достаточно силён чтобы ни от кого не зависеть.
Натела знала, что земляки робели в её присутствии, а женщины перед ней
заискивали и, стало быть, её проклинали, но защищалась она от них просто:
избегала с ними встреч и носила на шее предохранительный амулет из
продырявленного камня на шнурке. Защищалась и от самой себя: все свои
зеркала, даже в пудреницах, покрывала паутиной, в которой застревают любые
проклятия. Опасалась, что, заглядывая в зеркало и поражаясь каждый раз своей
необычной привлекательности, она сама может вдруг сглазить себя, если
ненароком - что бывает со всеми людьми - помыслит о себе как о постороннем
человеке.





7. Жуткий зверь, отключающий память о жене


Вера в паутину досталась Нателе от матери Зилфы, искусной
толковательницы камней, которые, подобно паутине, не только не боятся
времени, но, как считалось раньше, таят в себе живые силы - потеют, растут,
размножаются и даже страдают, а царапины, поры и дырки на них являются лишь
следами хлопотливой борьбы со злыми духами. Зилфа скончалась в таком же
молодом возрасте в тбилисской тюрьме, куда власти отправили её за
"развращение народного сознания".
Следуя советам моего отца, муж её, Меир-Хаим Элигулов, Нателин
родитель, недоучившийся юрист и популярный в городе свадебный певец, сумел
доказать на суде, что, практикуя древнее искусство, Зилфа, если и грешила
против власти, то - по душевной простоте, из любви к людям и ненависти к
дьяволам. Присудили ей поэтому только год, но выйти из тюрьмы не удалось: за
неделю до её освобождения Меир-Хаим получил уведомление, будто в камере его
жену постигла внезапная, но естественная смерть, чему никто не поверил, ибо
тюремные власти не выдали трупа и захоронили его на неназванном пустыре.
Петхаинцы ждали, что Меир-Хаим тотчас же сойдётся с одной из своих
многих любовниц, но он удивил даже моего отца, который, как прокурор и поэт,
обладал репутацией знатока человеческих душ. Меир-Хаим слыл самым распутным
из петхаинских гуляк. По крайней мере, в отличие от других, он не пытался
скрывать свою неостановимую тягу к любовным приключениям. Это его качество,
вместе с будоражащей внешностью - влажными голубыми с зеленью глазами,
широкими скулами, сильными губами и острым подбородком - досталось в
наследство дочери. Говорили ещё, будто Зилфа не возражала против эротической
разнузданности мужа.