"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу автора

свой собственный рубильник!"
Я расхохотался и очень этим обрадовал Бобби. А мальчишка, вконец
растерявшись, швырнул мочалку на труп с огромным носиком и убежал прочь.
-- Молодец! -- похвалил его хахам. -- Понимает, значит, что мир полон
отсутствия вещей...





48. Всё в мире уже было кроме того, что ещё будет!


-- Чего ты там ржёшь? -- спросил вдруг капитан Кук.
-- Написал? -- хохотал я. -- А подписаться не забыл?
Я забрал квитанцию, завёл мотор и, трясясь уже вместе с пикапом, поехал
дальше. Потом взглянул на часы и помрачнел: Семь!
Тревогу усугубил бензомер: стрелка заваливалась уже влево за нуль.
Худшее, между тем, было впереди, у тоннеля: за пол мили до въезда в него
началась пробка, и пришлось резко сбить скорость.
Гроб с Нателой скрипнул по железному настилу в кузове и съехал в
сторону. Я подправил его к центру и поехал ещё медленней.
В красной сверкающей "Альфе" рядом с моим дребезжащим пикапом сидел
коренной американец, а на облучке за ним валялся белый пёс, которому было не
только тесно в импортном автомобиле, но и скучно, несмотря на то, что его
ублажал Лучиано Паваротти.
Коренной американец предложил мне очень долгий взгляд.
-- Что? -- крикнул я ему в недоумении.
Американец выключил радио:
-- Застряли на полчаса! -- и блеснул маниакально белыми зубами под
рыжим начёсом усов.
Я кивнул головой, но усач не отвёл глаза:
-- Мы знакомы? -- и поправил на шее голубой шарф.
Догадавшись, что он - под стать шарфу - из голубых, я придержал свою
машину и не позволил ему пристроиться ко мне сзади.
Манёвр не избавил меня от беспокойства: голубой коренной американец
подставился мне красным начищенным задом и, пялясь в зеркало над головой, не
сводил с меня взгляда. Настроение у меня было скверное, хотя время от
времени я, в свою очередь, посматривал на себя в зеркало и - к своему
полному непониманию - прихорашивался.
Как же так?! - возмущался я. - Строит глазки мужикам, а обзавёлся
заморским мотором! Тогда как у меня - туберкулёзный "Додж"! В Америке нет
равенства! Свобода - да, а равенства ни хрена! Но без равенства не бывает и
подлинной свободы - только произвол, вседозволенность и
взаимонаплевательство!
Потом я вспомнил, что "Додж" принадлежит не мне. Мне принадлежит
"Бьюик". Тоже - неравенство, но не столь резкое. Полегчало, но не очень:
угнетала мысль, что петхаинцы переминаются с ноги на ногу в ожидании гроба
на кладбище "Маунт Хеброн", а я даже не въехал пока в тоннель!
И уже - больше половины восьмого!