"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу авторасвой собственный рубильник!"
Я расхохотался и очень этим обрадовал Бобби. А мальчишка, вконец растерявшись, швырнул мочалку на труп с огромным носиком и убежал прочь. -- Молодец! -- похвалил его хахам. -- Понимает, значит, что мир полон отсутствия вещей... 48. Всё в мире уже было кроме того, что ещё будет! -- Чего ты там ржёшь? -- спросил вдруг капитан Кук. -- Написал? -- хохотал я. -- А подписаться не забыл? Я забрал квитанцию, завёл мотор и, трясясь уже вместе с пикапом, поехал дальше. Потом взглянул на часы и помрачнел: Семь! Тревогу усугубил бензомер: стрелка заваливалась уже влево за нуль. Худшее, между тем, было впереди, у тоннеля: за пол мили до въезда в него началась пробка, и пришлось резко сбить скорость. Гроб с Нателой скрипнул по железному настилу в кузове и съехал в сторону. Я подправил его к центру и поехал ещё медленней. В красной сверкающей "Альфе" рядом с моим дребезжащим пикапом сидел коренной американец, а на облучке за ним валялся белый пёс, которому было не только тесно в импортном автомобиле, но и скучно, несмотря на то, что его Коренной американец предложил мне очень долгий взгляд. -- Что? -- крикнул я ему в недоумении. Американец выключил радио: -- Застряли на полчаса! -- и блеснул маниакально белыми зубами под рыжим начёсом усов. Я кивнул головой, но усач не отвёл глаза: -- Мы знакомы? -- и поправил на шее голубой шарф. Догадавшись, что он - под стать шарфу - из голубых, я придержал свою машину и не позволил ему пристроиться ко мне сзади. Манёвр не избавил меня от беспокойства: голубой коренной американец подставился мне красным начищенным задом и, пялясь в зеркало над головой, не сводил с меня взгляда. Настроение у меня было скверное, хотя время от времени я, в свою очередь, посматривал на себя в зеркало и - к своему полному непониманию - прихорашивался. Как же так?! - возмущался я. - Строит глазки мужикам, а обзавёлся заморским мотором! Тогда как у меня - туберкулёзный "Додж"! В Америке нет равенства! Свобода - да, а равенства ни хрена! Но без равенства не бывает и подлинной свободы - только произвол, вседозволенность и взаимонаплевательство! Потом я вспомнил, что "Додж" принадлежит не мне. Мне принадлежит "Бьюик". Тоже - неравенство, но не столь резкое. Полегчало, но не очень: угнетала мысль, что петхаинцы переминаются с ноги на ногу в ожидании гроба на кладбище "Маунт Хеброн", а я даже не въехал пока в тоннель! И уже - больше половины восьмого! |
|
|