"Федор Гиренок. Метафизика пата " - читать интересную книгу автора

Все ее хотят поймать. Многие за ней подсматривают.
Не желая принимать участие в охоте за смертью, я избираю тот стиль
разговора о смерти, который оставляет за ней возможность ускользнуть в
патовое пространство.
Пат - плата за подлинность. То есть за оригинал, вернее, за ускользание
оригинала. Нужно платить за копии. Все скопировано. Везде копии. Если кто-то
говорит прямо и легко, то этот "кто" - симуляция субъекта. Философствовать
сегодня можно лишь философствуя косвенно и ^косноязычно. В конце не конец, а
пат.
Косноязычие - язык эстетики патовых пространств. Сама смерть всегда
косит, и в этом смысле она есть просто косая.
Рассуждая о смерти, мы ничего в ней не понимали. Но эстетически мы
уверены в том, что непониманием смерти мы что-то -понимаем в жизни. Пустота
понимания заполнялась протоколами эмпирических наблюдений смерти и
культурными трансляциями ее образцов.
То, что называют культурой, о чем радеют культурологи, все это
выстраивается вокруг муляжей, т. е. особых прост29 ранств, отсылающих k
другому. И этих пространствах симулируется жизнь, повторяется неповторимое.
Единственное, что еще не удается просимулировать, - это смерть. Она всегда
живая, т. е. иная. После того /как закончилась мистериаль-ная культура,
культура, в которой знание одного не равнялось знанию двух, началась
постмистериальная культура. Знание тайны перестало быть таййой, после
раскрытия секрета жизни смерть не могла не оказаться в патовом пространстве.
В нашем пространственно-временном языке смерть легко представить в виде
символа дискретности времени. Метафизика использовала эту возможность,
сочинив нелепое "здесь и сейчас". А нелепое потому, что оно постоянно
напоминает, что вот, мол, ты умрешь. Не класс, не коллектив, не он, а ты.
Ну, а раз я умру, так я и пожить хочу. Гуляй, душенька, гуляй, милая, вволю,
а вечером - к Богу пойдешь, которого никогда нет на месте. Экзистенциальное
напряжение разрядилось в банальную мораль, т. е. после меня хоть потоп.
И вот после этих.предварительных замечаний я могу расшифровать тему
своего сообщения.
Во-первых, смерть и бытие не имеют друг к другу никакого отношения.
Ведь когда бытие сводили к присутствию, то в присутствии видели настоящее в
том смысле, что оно связано с прошлым и будущим и одновременно является
настоящим, т. е. подлинным. Вот этой связностью бытия и времени держалось
ничто. Но в русском языке присутствие - это место, взятое вне зависимости от
времени и бытия.
Например, я здесь только присутствую, т. е. симулирую, и это "здесь"
распоряжается не мной. Эстетически смерть не связана ни с бытием, ни со
временем.
Она связана с присутствием. И вот это-то присутственное место я называю
пространством пата. Во-вторых, патовое пространство образуется
неплодотворными тавтологиями или идентификациями. Почему неплодотворными?
Потому что они не оставляют места для выхода и входа, т. е. для бытия и
времени. Рассмотрим две картины: Ивана Пуни и Александра Родченко. У
первого - "Трефовый туз", у второго - "Композиция". У трефового туза заметен
один такой маленький отросток. Какой-то козырек. Так вот un, с"
101 -C^PO?TC^., т^оргтттцтгурт на то, что в русском языке обозначается
словом "влезание". Во влезании важно не само по себе действие, а вот та