"Марк Гиршин. Дневник простака: Случай в гостинице на 44-й улице " - читать интересную книгу автора

Опять Вовы меня позвали.
Я не ожидал, что Вовы сперва посадят меня за стол. Угощали колбасой и
кофе. Твердая колбаса в Елисеевском по сравнению с этой - ливерная,
сдержанно восхищался Вова. Еще нужно достать, строго поправила Люся. Ну, это
я мог, похвастался Вова. Действительно, у Вовы даже лоб покраснел, так он
жал на эту колбасу ножом. Нож большой, тяжелый, видно, специально для таких
продуктов. А под колбасой дощечка, заметно истонченная, уж наверняка не один
год Вова над ней трудился.
Оказалось, Вовы меня позвали, чтоб я записал им все анекдоты, какие
знаю. Авторское право сохраняется, пообещал Вова. Я не мог вспомнить ничего,
кроме единственного анекдота, хотя слышал их немало, и, наверное, некоторые
были остроумные. Но я их быстро забываю. Анекдот, который я вспомнил, был из
двух слов: "Вы уже?" Сначала Вовы были разочарованы, но потом Люся
неуверенно сказала, что здесь что-то есть. Вова решил: беру! И даже сказал,
в какую главу книги они его поставят.
Хотя выражались Вовы солидно, я уже стал понимать, что у них за научный
труд. Конечно, я не стал их разочаровывать. И потом я могу и ошибиться. Во
всяком случае, трудятся они изо всех сил, это видно. Повсюду валяются
раскрытые книги, на кровати разложены листы рукописи, и они уже купили
машинку. При мне им все время звонили друзья, даже из другого города один
раз. Американцы тоже. С ними разговаривала Люся, английский ее далек от
совершенства, но она понимала. Один раз даже мне пришлось взять трубку, Вовы
переносили пачки листов с кровати на стол. Голос в трубке показался мне
знакомым, но я не мог вспомнить, откуда. А когда разговор продолжила Люся, я
по содержанию догадался, что это редактор "Новой Речи". Видно, он их
приглашал в редакцию, они дружно отвечали, что завтра будут, время им очень
подходит, мы очень, очень благодарны, и потом пошло прощание, Люся почему-то
по-английски, а Вова по-русски.
Мне было не совсем удобно присутствовать при этом разговоре, потому что
я однажды рассказал Вовам, как я был у редактора, об обстановке в редакции,
что он мне говорил и что я ему. Помню, я доставил Вовам удовольствие, они
даже обрадовано переглядывались друг с другом. Я неслышно закрыл за собой
дверь и спустился по лестнице в мой номер. Кроме меня, этой лестницей никто
не пользуется. Иногда по утрам я встречал здесь негра уборщика. Выходило, он
водит по ступеням щеткой и натирает медные ребра специально для меня. Когда
очень жарко, я, возвращаясь с улицы, на первой же ступеньке сбрасываю с себя
рубашку и, оставаясь полуголым, чувствую себя здесь, как дома. Вот только
мимо чужих номеров проскочить, один из них уборщицы, моей соседки, а мой в
самом конце коридора, в тупичке. Но обычно они открываются очень редко,
может быть, в некоторых даже никто не живет. Сейчас я прошел к себе, даже
забыл, что, выйдя от Вов, сбросил рубашку, настолько было глухо в моем
коридорчике, только иногда доносилось гудение лифта, и кто-то ужасным
голосом кричал в телефильме, но плохо было слышно, наверное, не на моем
этаже. На всех каналах эти примитивные фильмы с убийствами, я потому почти
не включаю телевизор.
Лежал и вспоминал комнату агентши. Агентшу мне было жаль. Особенно
потому, что она сидела как на иголках и даже вида не показывала, еще
улыбалась такому никчемному клиенту, как я, на рассказах которого не
заработаешь ни копейки. А скоро платить за телефон и этому вьюну секретарю,