"Aлександр К.Гладков. Мейерхольд (Том 1) " - читать интересную книгу автора

пришел ко мне опять радостный. Сказал: "Ну, за это меня не расстреляют".

Вот и все о теме Пастернак. Нет, еще одно - позднее: Александр
Константинович рассказал мне, что в каком-то литературном салоне его
осуждали за то, что он отрицательно относится к религиозности Пастернака.
Ему было неприятно, задумался. Но потом пришел к выводу, что все это просто
"дань очередной моде".

Странно мы жили в семидесятых годах: создавалось какое-то новое
качество. АКГ - очень уединенно. Периодически по той или иной причине он не
снимает телефонную трубку, иногда это вполне разумно, иногда каприз. Потом
звонит мне: "Вы мне не звонили?" - "Нет". Потом звонит опять: "Я с тем же
вопросом".- "С каким?" - "Вы мне сегодня не звонили?" - "Нет".- "Кто-то
утром звонил три раза". Он не брал трубку, а теперь беспокоится. Поскольку
это происходит в момент, когда АКГ не держит круговую оборону, а просто
капризничает, я говорю с позиций обывательского здравого смысла: "Почему же
не снимать трубку, раз потом беспокоитесь?" А вдруг он снимет трубку и
услышит что-нибудь неприятное? Пытаюсь возразить, но АКГ говорит: "Как-то
глупо не снимать и не снимать, а потом вдруг - снять". Но есть и вариации:
он снимает трубку и, если голос чужой, отвечает: "Гладкова нет дома".
Однажды пришел немножко огорченный: он ответил, что нет дома, а это звонили
из ленинградского журнала "Аврора", интересно, что им нужно, но, поскольку
он так ответил...

Еще раз прошу прощения у тех, кто будет все это читать. С того дня,
когда мне позвонили из издательства и попросили написать для двухтомника, ни
о чем и ни о ком, кроме Гладкова, не могу думать. Приближается день его
рождения, приближается тринадцатая годовщина смерти. Я опять живу в то
время, пишу, рву страницу за страницей, потому что понимаю: слишком уж
личное, слишком подробное. Но наряду с этим мне кажется, что нужно, может
быть, даже важно и это. Одним словом, цитирую то, что записала 13 октября
1973-го по поводу первой пачки писем АКГ ко мне, переданной в ЦГАЛИ (до
того, как передать, показала ему, и он согласился, отрезав только кончик
одного из писем. Всего в первой пачке их было 120):

"Мне хочется написать нечто вроде комментариев к письмам АКГ. Я
совершенно отдаю себе отчет в том, что мне было бы не по плечу в этих
комментариях хотя бы отчасти "дать портрет" Александра Константиновича, я
даже не буду пытаться это сделать. Тем не менее, фиксируя факты, я, конечно,
не смогу сохранять полную беспристрастность и отстраненность и, возможно,
окажусь не всегда справедливой в оценках и суждениях. Здесь много причин:
прежде всего, АКГ мне слишком дорог, и это одно обусловит, вероятно,
некоторую мою необъективность и склонность становиться на его сторону, когда
это, может быть, и неправильно. Во-вторых, я знаю некоторых людей, о которых
говорится в письмах АКГ ко мне, и мои личные ощущения и оценки тоже будут
влиять на всю эту попытку написать комментарии. Но, как бы то ни было, через
месяц будет десять лет с тех пор, как АКГ впервые написал мне; десять лет -
срок большой. То, что я знаю и думаю об Александре Константиновиче, я сейчас
напишу. Само собой разумеется, буду цитировать письма АКГ и это послужит
канвой.