"Анатолий Гладилин. Тень всадника" - читать интересную книгу автора

ее объятиях я не боялся сабельных ударов, я все забыл, существовала лишь она,
только она, только мы вместе, и я понял, что любовь - это желание, желание не
отпускать от себя женщину. Ни на день, ни на час, ни на миг.
И она, Жозефина, меня тоже любила и возвращала мне слова, от которых я
терял разум, вернее, потерял бы, если удержал бы их в памяти,
Впрочем, значительно позже, когда обстоятельства заставили, я их вспомнил.
Нежности пропускаю. Основной рефрен: какое счастье иметь молодого любовника!
* * *
Потолок был обтянут голубой материей, которая складками от центра, как
спицы колеса, расходилась к стенам. Постель еще хранила тончайший аромат ее
духов. В соседней комнате с зеркалами мне была приготовлена ванна с теплой
водой. Там же на вешалке висел тщательно выглаженный мундир - мой и чистая
рубашка - не моя, но мне предназначенная. На полочках, среди флакончиков и
душистого мыла, я нашел даже бритву. Чью?
В гостиной меня встретил важный господин, коего я принял за хозяина дома
(отца Жозефины?), но он сообщил:
- Мадам виконтесса вернется к вечеру. Приказала вас накормить.
Завтрак подали на тарелках с золотыми ободками, нимфетками и цветочками.
Слева от тарелок лежали три серебряные вилки, справа - три ножа. В какой
последовательности ими орудовать? Видя мою растерянность, слуга отвел глаза.
Однако вельможа в напудренном парике, с розовыми щеками, в дореволюционной
армейской форме с лентами королевских орденов, смотрел на меня с портрета
надменно и осуждающе, и мне стало как-то неуютно. Я понял, что я в его доме...
Мои плебейские сапоги скользили по навощенному паркету. За дверью одной из
комнат слышались детские голоса. Я спустился по лестнице, по светлой желтой
ковровой дорожке (оглянулся: не наследил ли?), на выходе мне протянули плащ и
саблю. "Я пошел прогуляться", - сказал я, хотя меня ни о чем не спрашивали.
Фиолетовый сумрак плыл по улице Короля Сицилии. Гостиница "Сгоревшая
мельница" по сравнению с аристократическим особняком Жозефины выглядела
воровским притоном. Я поднялся по узкой грязной лестнице со стертыми ступенями
в свой нищенский номер и, не зажигая свечки, снял плащ, отстегнул саблю, рухнул
на кушетку. И почти сразу началась дуэль. Как зарницы в глазах Жозефины,
сверкала сабля над моей головой, только я дрался не с белокурым гвардейцем,
похожим на немца, а с надменным вельможей в напудренном парике, и этот,
сошедший с портрета на стене, владел тайной удара полковника Лалонда, и я знал,
что он выбьет из рук мою саблю и развалит меня надвое, как муляж, и я звал
Жозефину, лишь она могла меня спасти... Появилась ли она? Не помню. Я куда-то
провалился и очнулся, когда рассвет четко обозначил раму окна. И тогда я заснул
спокойно, без сновидений.
К полудню, приведя себя в порядок, я пил кофе в кофейне и хладнокровно
обдумывал случившееся. Во-первых, нечего соваться к дому на Пасси. Во-вторых,
мадам виконтесса проявила максимум благородства (приказала накормить!). Не
пытайся вспомнить ее слова, произнесенные прошлой ночью. Для Жозефины это
очередное приключение. Что еще требовать от красивой женщины? Не был ли
белокурый гвардеец твоим предшественником ("Он бы вас убил!" - откуда такое
знание предмета?), а потом захотел продолжить, то есть с точки зрения Жозефины,
повел себя как хам. Не повторяй его ошибки. В-третьих, о свиданиях с мастерицей
не может быть и речи. После Жозефины? Смешно. Значит, самое разумное вернуться
в казарму.
Бодрым шагом я поднялся в свой номер, быстренько собрал вещи. Присел.