"Анатолий Гладилин. Большой беговой день" - читать интересную книгу автора

славить красного; сперва "Карлу Марлу", а потом мудрого и великого вождя
всех времен и народов, гения человечества, лучшего друга советских
физкультурников... В глубине души мещанину импонировала власть, он любил,
чтобы был порядок, и когда милую его сердцу фигуру околоточного в
длиннополой шинели сменил милиционер с красной звездой, - мещанин
возрадовался: все возвращалось на круги своя. Но не совсем. Если раньше
предел мещанина был ограничен чином будочника, то теперь он мог пробраться к
власти, причем к таким вершинам власти, от которых голова шла кругом.
Однако, повторяю, надо было придерживаться новых правил игры. А игра стоила
свеч. И мещанин взял портфель и пошел служить Советам. Совмещанство полезло
из всех щелей. К старым проверенным мудростям своих отцов и прадедов мещанин
прибавил новые, советские: "Пускай начальство думает - у него зарплата
большая" и "Пускай медведь работает - у него четыре лапы".
"Эгоизм, стяжательство и аполитичность", так метко подмеченные
Советской Энциклопедией в характере мещанина, здорово помогали его карьере и
благополучию. Эти ценные качества позволили мещанину устоять на ногах при
крутых поворотах советской истории, которые людям, мало-мальски идейным и
верным своим убеждениям, стоили головы. Мещанину было абсолютно все равно,
кого бить на собраниях - троцкистов, бухаринцев, зиновьевцев, подкулачников,
космополитов, "врачей-убийц", - лишь бы самого его не трогали. Новые кадры,
выдвинутые молодежью, энтузиастами первых пятилеток (а были и такие),
начисто срезал тридцать седьмой год. И поделом! - одобрил мещанин, - нечего
было высовываться, нечего было воображать, что ты умнее других.
В этом отношении любопытно посмотреть биографии всех нынешних вождей
советского государства. В их карьере присутствует одна закономерность: до
тридцать седьмого года - это рядовые инженеры, преподаватели техникумов,
заштатные агрономы, в лучшем случае низовые партаппаратчики. Тридцать
седьмой год - резкий скачок! Секретари облисполкомов, секретари горкомов,
директора крупных комбинатов. По моему мнению, именно тридцать седьмой год
подвел итог русской революции: к власти пришли люди, проявившие способность
к слепому повиновению и доказавшие свою ужасающую беспринципность. У кормила
власти встал мещанин. Революцию можно было считать оконченной.
Но мещанство победило не только благодаря своей аполитичности и жажде
любой ценой урвать кусок пирога. У советской власти была одна черта, которая
делала ее очень привлекательной для мещанства, и пожалуй, более
привлекательной, чем любая другая власть. Советская система уничтожала все
талантливое, ярко индивидуальное, все свободно и особо мыслящее. Идея
всеобщего равенства, доведенная до абсурда, соответствовала мещанской
идеологии, ибо мещанин всегда, во все времена, хотел жить "как все люди" и
чтобы у него было все "как у людей". Для мещанина, с его звериной ненавистью
ко всему исключительному, советская власть стала просто подарком.
Где и когда мы еще можем найти такую систему, в которой торжествовали
бы, как правило, серость и посредственность? "Как правило" - не оговорка, а
закономерность. Естественно, бывают и исключения, особенно в такой огромной
стране, как Россия. Но смотрите: в нашей стране, как правило, процветают
самые посредственные и послушные писатели, художники, музыканты, деятели
искусств, историки, социологи, журналисты... Быть оригинальным, быть самим
собой опасно. Будь как все! - и твоя карьера обеспечена. Талантливые,
самобытные инженеры директорами не становятся: кто же доверит завод или
предприятие "неуправляемому человеку"? Даже среди ученых яркие фигуры