"Федор Васильевич Гладков. Повесть о детстве" - читать интересную книгу автора

Я вижу, как вдали по снегу луки несется легкий призрак.
Лунно-снежная тишина ночи полна странных тайн. Люди в полушубках бегут
за призраком. К ним из-за ближайших амбаров мчится мужик в полушубке, с
колом в руках.
Я знаю, что это она, мать, что за ней бегут и отец, и этот мужик, что
они сейчас настигнут ее, подомнут под себя.
На той стороне, за рекой, на высоком взгорье, спят избы. Всюду пусто и
мертво. Церковь смотрит на меня и на луку огромным черным глазом. Мне
нужно к ней, к матери, - к ней во что бы то ни стало, иначе произойдет
что-то страшное, непоправимое. Она уже недалеко, она бежит ко мне.
- Ма-а-ма!.. Я здесь!.. Ма-а-ма-а!..
Но она не слышит и круто поворачивает в другую сторону, к церкви. От
амбаров бегут еще двое мужиков. Я задыхаюсь, выбиваюсь из сил, что-то
сковывает мое тело. Я не чувствую ни боли, ни ожогов, но бежать уже не
могу. Чьито руки хватают меня под мышки и бросают вверх. У меня уже нет
голоса: я только хриплю.
И вот я опять в избе, опять в кровати. Рыхлое курносое лицо бабушки с
отеками на щеках трясется складками. Рукава засучены выше локтя. Она трет
мои руки и ноги и стонет:
- Парнишку-то заморозили... Ножонки-то с пару зашлись...
Дурачок-Эдакий! Рази ее, мать-то, сейчас спасешь?..
Ишь Иван-воин какой!..
Висячая лампа с жестяным кругом коптит рваным язычком. Лампа отражается
в мутном зеркальце. Над зеркалом лубочные картины, купленные у тряпичника:
"Бой непобедимого, храброго богатыря с Полканом" (борода его широкая и
длинная, как у дяди Ларивона, брата матери); "Ступени человеческой жизни"
(горка в виде лестницы, на одной стороне которой человек родится, растет,
поднимается, а на другой стороне спускается до самой могилы); портрет царя
Александра Третьего, у которого борода похожа на бороду Полкана, и царицы
с хитрой прической - волосы взбиты высоко, как каракулевская шапка; "Сирин
и Алконост" - огненные птицы, чарующие людей волшебными песнями о счастье.
Дед, покряхтывая, творит молитву. И по голосу его, мирному, кроткому,
видно, что лежать ему на горячих кирпичах приятно и уютно, что он любит
тараканов, кишащих на потолке над его головой. И мне слышится его
поучительный голос:
- Без тараканов да мышей - дом без души.
Мои ноги ноют от тупой, мучительной боли, пальцы на ногах юрят, точно
обваренные кипятком. Я реву, задыхаясь, но не от боли, а от горя, от тоски
по матери.
- Ба-ба! - в отчаянии кричу я. - Мужики там убьют ее, чай...
Бабушка успокаивает меня:
- Придет она, придет... не плачь... - И вздыхает сокрушенно: - Беда-то
какая! Наказанье-то какое, батюшки!.
Дед назидательно говорит:
- Вон Серега Каляганов свою бабу-то из рук не выпускает: всяк день
кости ей правит. Водой отливают. Вот и порядок в доме - все на своем месте.
- Зверь твой Серега-то Каляганов... - сурово стонет бабушка. - Живьем
съел бабенку-то...
В сенях торопливый скрип шагов и девичий радостный крик:
- Несут невестку-то... волокут...