"Федор Васильевич Гладков. Вольница (Повесть о детстве-2)" - читать интересную книгу автора

что-то пронзительно шипело, а рядом с нами стоял медный бак, который часто
завывал и со свистом выбрасывал пар. За углом машинного отделения грузчики
тащили что-то очень тяжелое и ревели: "И-йох, да и-йох!.. Да еще-о... да
раззо-ок!.." Рядом с нами сидел сухонький старичок с жиденькой, словно
выщипанной бородкой. Он ел арбуз с хлебом, усмехался и невнятно бормотал.
Потом протянул мне красно-искристый ломоть и приветливо закивал головой,
показывая желтые зубы.
- На, поешь арбузика, паренек! Сладкий арбузик, сахарный... Я их без
ошибочки беру: сам на бахчах летом греюсь.
Я нелюдимо отшатнулся от него.
- Не надо... не хочу я. У нас у самих есть арбуз-то...
- Негоже от угощенья отказываться: добра гнушаться - с людями не
знаться.
Отец с любопытством последил за стариком и поощрительно ткнул меня в
бок.
- Возьми, коли дедушка дает. Скажи: спаси Христос!
Я нерешительно взял ломоть из крючковатых пальцев старика и
пробормотал: "Спаси Христос!" Арбуз был действительно сахарный и ароматный,
и я ел его, захлебываясь от обильного сладкого сока.
- Спаси-то спаси, да духа не гаси. А? - Старичок подмигнул и отрезал
себе еще ломоть. - Вот то-то, паренек. Это запомни. Это - одна заповедь. И
другую держи в памяти: есть один закон совершенный - закон свободы. Это
апостол Яков сказал. Храни эти слова на многие дни. Потом взвесим, сказал
дедушка Онисим. Это меня зовут Онисимом-то.
Он поглядел на отца зоркими, обличающими глазами.
Отец подозрительно покосился на него, надвинул картуз на брови и стал
ощупывать вещи.
Старик вдруг легко вскочил на ноги и засеменил по узкому проходу. Отец
проводил его глазами и встревоженно проговорил:
- С вещичек-то глаз не сводите. Спать будем по череду. Старичишка
невнятный. Бродяжка. Ишь, какой словоохотливый! Может, шайка у него... Не
успеешь оглянуться - догола разденут.
С другой стороны от нас сидел лохматый и бородатый мужик с выпученными
глазами, а рядом с ним - баба с грудным ребенком - болезненная, морщинистая,
с покорным лицом. Мужик резал на ломти красный арбуз и жадно поедал его,
заливая соком бороду. Он отрезал большой ломоть и подал бабе, но она, с
тупой болью в глазах, огрызнулась:
- Отстань ты от меня, Маркел, ради Христа! Сердце у меня почернело... с
ума схожу... Сорвались сослепу. Не знай куда... на чужу сторону. Ведь и
галка знает, куда летит и где сядет.
- А ты будя, Ульяна! - низким басом прогудел мужик. - Не пропадем!
Везде люди, везде народ. Это трава по ветру летит и в буерак падает, а
человек свое место ищет. - И он общительно обратился к отцу: - А ты, земляк,
тоже с семейством-то за счастьем едешь?
Отец умственно закатил глаза под лоб, подумал, усмехнулся, самолюбиво
подобрался и загадочно ответил:
- Счастье - не за горами, не за плечами, а там, где воля человеку.
Ищите и обрящете, толцыте и отверзится.
Мужик поднял густые брови и вытаращил глаза.
- Вот это по мне. А бабы этого не чуют. Бабы, что куры: ничего им не