"Федор Васильевич Гладков. Вольница (Повесть о детстве-2)" - читать интересную книгу автора

надо, окромя двора да нашести.
Опрятная старообразная женщина с седыми, гладко причесанными волосами,
со строгим недеревенским лицом, худым и бледным, сидела на чемодане за
мужиком и читала какую-то толстую книгу. Она исподлобья поглядывала и на
мужика, и на отца и прислушивалась к ним. Один раз она встретилась со мной
глазами и улыбнулась. И от этой ее улыбки мне стало почему-то очень приятно.
После этого я долго не отрывал от нее глаз и ждал, когда она мне улыбнется
еще раз. И она действительно еще раз улыбнулась мне и поманила к себе тонким
пальчиком.
- Ну-ка, мальчуган, иди сюда: я тебе покажу что-то интересное.
Но я застеснялся и стыдливо потупился.
- Ну, чего ты дичишься? Надо быть смелым и любопытным.
Мать засмеялась и виновато пояснила:
- Еще не опомнился... ничего не видал... Все ему еще диво. А хороших
людей и сроду не встречал.
Женщина с ласковой суровостью упрекнула ее:
- Как это не встречал? Хороших людей везде много. Я слушаю вас и вижу:
ведь вы тоже хорошие люди. Мечтаете о лучшей жизни. Народ наш - чудесный
народ. Я с ним всю жизнь прожила, знаю его. Ну-ка, иди, иди сюда, молодой
человек! Стесняться не надо: кто робеет, того бьют.
Отец, польщенный словами женщины, толкнул меня под бок.
- Ну иди! Съедят тебя, что ли?
И самодовольно, щегольским тоном, похвалился:
- Он у нас грамотный. Гражданскую печать читает бойко.
Я неловко встал и почувствовал, что руки у меня лишние, а голова
болтается беспомощно.
Женщина усадила меня рядом с собою и взъерошила мои волосы.
- Ишь, кудрявый какой! Весь в золотых колечках.
Мужик слушал женщину, широко ухмылялся и крутил лохматой головой. Даже
по измученному лицу Ульяны прошла светлая волна. А мать забылась, как от
хорошей песни. Отец с любопытством смотрел на женщину и соображал что-то,
потом недоверчиво спросил:
- А ты, барыня, кто будешь-то? Едешь не с господами, а с
простонародьем. Чудно как-то.
Она с гордой скромностью ответила:
- Я, дорогой мой, не барыня, и с господами мне не по дороге. Я
учительница, живу в деревне, в глуши. С молодости безвыездно в деревне. И ты
напрасно надо мной смеешься: народ наш хоть и грязный - в рабстве его
держали, - зато душа у него чистая. Я от господ не часто слыхала такие
слова, какие ты сейчас сказал: ищите и обрящете, толцыте и отверзится.
Мужик словно услышал что-то очень забавное: он взмахнул руками и
засмеялся.
- Вот это грохнула! Как палкой по башке! Вовек не забуду... Как тебя
звать-то, баушка, чтобы имечко в памяти держать?
Женщина отшутилась:
- Ну, зови хоть Варварой. Да и рано мне бабушкой быть: мне и сорока
пяти нет. Вот твоей Ульяне, наверно, лет тридцать, а тоже постарела от
трудной жизни.
Она развязала стопку книг, вынула нарядную книжку и сунула мне в руки.
У меня закружилась голова от неожиданного счастья: таких нарядных книг я не