"Анатолий Глебов. Золотой дождь" - читать интересную книгу автора

величайшим, какие только были, нечестивцем Эллады. Мало того, что утратил
веру в справедливость небожителей; стал вообще отрицать их существование и
дошел в своих кощунствах до того, что оскорбил самое Афину-Палладу,
покровительницу Афин. Его приговорили за это к смерти, но он бежал с ватагой
беглых рабов в Коринф. Там его терпели целых двадцать лет лишь потому, что
он стал врагом афинской демократии, которую люто ненавидели олигархические
правители этого города. Демокриту все это известно не хуже, чем другим. И
вот вам: такого гостя он обнимает, как родного! Человека, которого набожные
жители Абдеры могут побить камнями, как только весть о его возвращении в
город распространится среди них! В глубине души у благочестивого Дамаста
шевельнулась мысль: а не подать ли сигнал к такой расправе ему самому? Боги
наверняка вознаградили бы за это. Но, вспомнив, что, кроме богов, есть брат,
страшный в гневе, Дамаст отказался от этой мысли. Авось боги надоумят еще
кого-нибудь. Ну, а если не надоумят, тогда уж... Ах, брат, брат! Не было и
нет истинного разума в твоей многоумной голове!
А Демокрит, когда иссяк счастливый смех, спросил Диагора: - Из Коринфа?
- Да.
- Бежал?
- Да.
- Потому же?
- Да.
И снова Демокритом овладел смех, на этот раз полный горечи и сарказма.
- О времена! О люди! - хохотал он до слез.
А когда успокоился, посмотрел на гостя пристально и сказал: - Постарел
ты.
- Ты тоже, - ответил Диагор. - Как живешь, учитель? Над чем трудишься
сейчас? Навсегда ли бросил якорь в родной Абдере или еще куда-нибудь
собираешься?
- В Египет опять, - ответил Демокрит, - а оттуда хочу подняться по Нилу
в Эфиопию.
Теперь засмеялся Дамаст мелким, старческим смешком.
- Совершенный безумец! - зашамкал он, обращаясь к Диагору. - Шестьдесят
шестой год, а он об Эфиопии думает. Четверть жизни прошлялся по чужим краям.
Где только не был! Персию изъездил, Финикию, Вавилон, Индию, Египет. Страну
этрусков видел, Понт, Италию, Карфаген... И все ему мало!
- Все мало, - серьезно подтвердил Демокрит, - и никогда я не скажу: "С
меня хватит", сколько бы ни ездил. Земля - это самая увлекательная, самая
глубокая и прекрасная из книг. Глубина этой книги неисчерпаема, потому что
каждая ее строка непрерывно изменяется и обновляется. А насчет лет - не в
летах, брат, дело, а в здоровье. Я, слава богам, на него не жалуюсь. - Он
постучал себя кулаками по могучей волосатой груди, и она отозвалась сочно и
полно. - Ассирийский барабан! - сказал ученый самодовольно. Потом,
спохватившись, стал говорить брату, что сперва надо дать гостю умыться с
дороги, накормить его, а уж потом угощать разговорами о собственных делах.
Позвав молодую черноглазую Демо - она была для него больше чем
рабыней, - он велел ей сделать для Диагора все необходимое, а к трапезе
подать самое редкостное, что было в доме: копайского угря, сицилийский сыр,
кипрское вино. Само собой, не были забыты и местные, абдерские яства:
жареный осьминог, рыба, креветки, запеченный курдюк овцы, телячьи потроха,
пышки, овощи, фрукты. Все для гостя.