"Василий Глотов. Наедине с совестью (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Лагерь заключенных размещался на огромной лесной поляне, обнесенный
высоким рыжим забором. По углам бревенчатых стен громоздились сторожевые
вышки; внутри двора, вдоль западной стороны забора торчали черные крыши
бараков, мастерских, столовой, бани и клуба. Лагерь напоминал небольшой
поселок.
Рядом - второй двор, в широкие ворота которого входила
железнодорожная ветка. Много раз в день сюда пригоняли порожняк, а отсюда
увозили груженые лесоматериалами платформы. По сторонам ветки возвышались
пахучие штабеля плах и теса, бросались в глаза разобранные срубы
передвижных домиков, вороха сосновых обрезков. Заключенные работали в три
смены. Днем и ночью во дворе стучали топоры, звенело железо, завывали
электропилы.
Михаил работал на подвозке бревен к пилораме. Тягостными и мрачными
были первые месяцы его лагерной жизни. Вся обстановка удручала его,
давила. Но он заставил себя примириться с необычным режимом, даже с
работой под конвоем. Зато никак не мог заглушить в себе неприязни к
Гвоздю, с которым ему пришлось не только жить в одном углу барака, но и
работать в одной смене. Гвоздь это чувствовал и где только мог старался
досадить Михаилу. Работал Сашка с прохладцей, для отвода глаз охраны,
иногда совсем не выходил на смену, хитрил, придумывая всевозможные
причины. Вот и сегодня он болел.
- Грудная жаба у меня, братцы, - жаловался он.
- Все ясно, - загадочно улыбались заключенные.
В первой половине дня он с большим увлечением читал "Всадника без
головы", после обеда выспался, а ночью, когда все уже легли спать, завел
бесконечный разговор с соседом по нарам. Никакие просьбы товарищей не
доходили до Сашки. Михаил никак не мог заснуть. Несколько раз он пытался
закутать голову одеялом, чтобы не слышать раздражающего голоса Гвоздя, но
это ему не удавалось. Наконец, доведенный до бешенства, Молчков сорвался с
нар и, негодуя, бурей набросился на бодрствующего "короля воров":
- Замри, бандюга, ребра поломаю!
- Хо! - издевательски отозвался Сашка. - А ну-ка попробуй! Мало тебе
десяти лет, еще прихватить хочешь?
- Но он же прав, Гвоздь! - возмущаясь, поддержали Михаила другие
заключенные. - Эгоист ты: сам выспался, а нам не даешь.
- Не умрете! - огрызнулся тот.
Шум разбудил всех спящих, и барак быстро превратился в потревоженный
улей Бесцеремонность Сашки вызвала общее возмущение. Через некоторое
время, когда в бараке снова воцарилась тишина, неугомонный Сашка
повернулся на бок и, глядя в темный угол, где лежал Молчков, шумно
посапывая, думал: "Ну, погоди же, слон смуглолицый, я тебе подсуну такую
зубастую свинью, что потом пожалеешь".
Утром Гвоздь снова начал жаловаться на головокружение. Так он делал
всегда, когда узнавал, что предстоит тяжелая работа. С постели в это утро
не поднялся. Врач, заглянувший днем в барак, увидел лежащего Гвоздя:
- Ты чего это не на работе?
- В груди что-то болит, - скривился Сашка.
Лагерный медик прослушал его, смерил температуру - все оказалось в
норме. Затем сердито сложил инструменты в чемоданчик и направился к