"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Счастье игрока (новелла)" - читать интересную книгу автора

хорошенько все обсудить, а для этого потребуется не один месяц.
- Что ж, я не возражаю, - с улыбкой согласился Вертуа, - а тем
временем, сдается мне, у нас может возникнуть много новых тем для
обсуждения, о которых покамест не приходится и думать.
Вполне естественно, что, обретя надежду, шевалье воспрянул духом, и к
нему вернулось прежнее обаяние, так отличавшее его, пока им не овладела
безумная пагубная страсть. Все чаще и чаще бывал он в доме у Вертуа, и все
больше росла склонность Анжелы к тому, чьим ангелом-хранителем она стала,
пока она не поверила, что любит его всем сердцем, и не обещала ему своей
руки, к великой радости старого синьора Вертуа, который только теперь
избавился от своих тревог, так как дело с его карточным долгом устроилось к
общему удовольствию.
Анжела, счастливая невеста шевалье Менара, сидела как-то у окна,
погруженная в те мечтания о любви и блаженстве, каким обычно предаются юные
невесты. Мимо дома под веселое пение труб проходил стрелковый полк,
предназначенный к отправке в Испанию. Анжела с глубокой жалостью взирала на
воинов, обреченных смерти в лютой войне, как вдруг взор ее встретился со
взором всадника, который, резко повернув к ней коня, смотрел на нее в упор,
- и тут она без чувств упала в кресло.
Ах, юный воин, шедший навстречу смерти, был не кто иной, как молодой
Дюверне, сын их соседа, - они с Анжелой росли вместе, он почти ежедневно
бывал у них в доме и бесследно исчез с тех пор, как к ним стал захаживать
шевалье Менар.
Глаза юноши, обращенные к ней с укором, - от них уже веяло на нее
холодом смерти - впервые сказали Анжеле не только как невыразимо он ее
любит, нет, - но и как беспредельно любит его она, сама того не зная, и что
она лишь зачарована, ослеплена блеском, исходящим от шевалье Менара. Только
теперь стали ей понятны робкие вздохи юноши, его самоотверженное поклонение,
лишь теперь разгадала она свое смятенное сердце, и ей открылось, что
волновало ее трепетную грудь, когда приходил Дюверне и она слышала его
голос.
"Слишком поздно... он для меня навек потерян", - прозвучало в ее душе.
Но Анжела мужественно постаралась заглушить это чувство горькой
безутешности, а так как у нее не было недостатка в мужестве, то это ей и
удалось.
Вторжение чего-то нового, смущающего не ускользнуло от проницательного
шевалье, однако, щадя Анжелу, он не стал добиваться ключа к ее тайне и
только, предупреждая возможную опасность, торопился со свадьбою, проявляя,
однако, такую деликатность и бережное понимание настроений и чувств своей
прелестной нареченной, что она лишний раз убедилась в прекрасных душевных
качествах своего избранника.
Шевалье так нежно предупреждал малейшее желание Анжелы и проявлял к ней
такое нелицемерное уважение, проистекающее из чистейшей любви, что память о
Дюверне постепенно угасла в ее душе. Первой тенью, омрачившей ее безоблачную
жизнь, была болезнь и смерть старого Вертуа.
С того вечера, как старик проиграл шевалье Менару все свое состояние,
он не прикасался к картам, но последние его минуты были вновь омрачены
роковой страстью. В то время как священник, пришедший даровать умирающему
утешение церкви, говорил ему о возвышенном и нетленном, Вертуа лежал с
закрытыми глазами, бормоча сквозь стиснутые зубы "perde-gagne", - и даже в