"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Необыкновенные страдания директора театра" - читать интересную книгу автора

ослабленное состояние больной. - Что? Дездемона - хрупкую Стюарт, Элиза -
гордую королеву!.. Неужели действительно нет никакой другой пьесы?" Мягко,
но с большей определенностью я говорю: "Нет, дорогая Розаура!.. Вместо
"Турандот" придется дать "Марию Стюарт", публика уже оповещена". Опять
тишина... вздохи... покашливание и т.д. "Должна признаться, - начинает
Розаура, - что с сегодняшнего утра я чувствую себя уже гораздо лучше, чем
вчера вечером..."
"Может быть, это вам только кажется, милая барышня. Ведь вы и в самом
деле донельзя бледны, и вид у вас очень измученный... я так беспокоюсь!" -
"Добрый, милый, душевный... Знаете ли вы, что я, может быть, уже послезавтра
смогу сыграть Турандот... ради вас..." - "Что вы, Розаура! Вы принимаете
меня за чудовище, за бессердечного варвара? Нет!.. Никогда не идти
"Турандот" на моей сцене, если это сопряжено с малейшей опасностью для
вашего драгоценного здоровья!.." Началось состязание в благородстве,
продолжавшееся до тех пор, пока мы наконец не предоставили решить дело
врачу. Какое он принял решение, вы, дорогой друг, можете себе, конечно,
представить, как и то, что "Турандот" в назначенный день была дана, а
позднее (слово нужно держать) Розаура играла Марию Стюарт.
Злые языки находили в знаменитой сцене ссоры двух королев (Дездемона
была Елизаветой) грубоватую кислинку перехода на личности... Но кто станет
так уж дотошно выискивать всякие привкусы.
Серый. О, любезнейший друг и коллега!.. Да, я называю вас так от всей
души!.. Я восхищаюсь вами! Нет, такое спокойствие духа, с каким вы
проделываете подобные дела, мне не дано!.. Ах, моя вспыльчивость, моя
необузданность, из-за которых я так часто бываю непоследователен!
Коричневый Вы еще молодой человек. Ах!.. Нужно пройти долгий путь,
чтобы не расшибать ноги об острые камни, повсюду разбросанные... Однако мы
совсем отвлеклись от вашего Гусмана, от вашей Микомиконы. Рассказывайте
дальше!
Серый. Чего я ждал с полной уверенностью, то и случилось. Не прошло и
часа, как от моей примадонны пришла записка с приложенной ролью Микомиконы.
Ярость превратила ее вообще-то довольно изящный почерк в варварские
каракули, но нетрудно было разобрать, что она все сваливала на меня и
начинала свару с "четвертого пункта".
Коричневый. Хо-хо!.. Смотри "Как вам это понравится" Шекспира, шут
Оселок... Итак, она начала со "смелого упрека"?
Серый. Именно - напрямик заявив, что партия царицы, как она после
тщательного разучивания убедилась, совершенно не соответствует ее голосу,
что вся манера этого немецкого пения ей чужда и она удивлена моим
требованием, чтобы она пела такое... Отклонить этот отказ я никак не мог.
Коричневый. Совершенно верно, не то дело дошло бы до упрямого
возражения, а затем, через прочие степени, до жестокой распри. А поручить
роль другой исполнительнице?
Серый. Это я мог сделать и тут же сделал... Отвергнутую партию получило
одно добродушное юное существо, еще готовое на любую роль и в пределах
посредственного превосходное, так что все, казалось, уладилось, хотя я и
побаивался тирана Кая, зная, сколь сильно влияние на него разгневанной
примадонны. Я очень удивился, когда господин Кай повел себя совершенно
спокойно и стал прилежно посещать репетиции... Послезавтра должна состояться
премьера, а сегодня... сегодня... вот сейчас я получаю от этого гнусного