"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Необыкновенные страдания директора театра" - читать интересную книгу автора

место... Довольно!.. Гениальным актером надо родиться. Но поскольку
экономная природа отнюдь не расточает таких высших даров, а приберегает их
для своих рожденных под особенно счастливой звездой детей, а театр,
состоящий сплошь из высокоодаренных художников, найдется разве что в
каком-нибудь небесном Эльдорадо, то мы, директоры, должны изрядно снизить
свои требования, заботясь лишь о том, чтобы как можно больше пускать публике
пыль в глаза. Благословен театр, имеющий два-три таких таланта, часто ведь
на мрачном театральном небосклоне блещет лишь одна-единственная яркая
звезда!.. Очень высоко ценить, беречь и обхаживать должен поэтому директор
тех, в ком есть хотя бы подлинное внутреннее понимание, ибо оно стремится
прорваться наружу, что всегда на пользу. Еще от директора требуется особая
осмотрительность, особое умение расставлять артистов, у которых это
понимание начисто отсутствует и которые, замкнувшись в собственном "я", не
видят ничего, что выходит за их ограниченный кругозор, - умение расставлять
их так, чтобы эта расстановка создавала некий эффект. Собственной личностью
таких актеров надо пользоваться как слепым, бессознательно действующим
органом. Но как простительны становятся все пороки жрецов искусства, когда
понимаешь, что порождены эти пороки лишь конфликтом слабосильной природы их
обладателей с могучим искусством, которому те жаждут отдаться. При такой
терпимости, при снисходительном признании недостатка таланта, а главное при
том доскональном знании слабых сторон наших жрецов искусства, которое дает
нам над ними ироническую власть, досада, высасывающая из нас все соки,
непременно сходит на нет. Непоколебимая твердость воли в решающих дело
вопросах с примесью мягкой, а часто и лишь кажущейся уступчивости в
несущественных, но, на взгляд глупцов, необычайно важных пустяках - хороший
фундамент для воздвижения театрального трона... Мне незачем упоминать о
мелких уловках, даже о крупице умной злости, безусловно необходимых
директору, вы знаете это не хуже моего. Прибавлю только, что наши жрецы
искусства, прежде всего наши театральные дамы, хоть их и считают упрямыми и
капризными, по сути совсем не злы и похожи на невоспитанных детей, которые
тотчас перестают плакать, как только дашь им какую-нибудь блестящую
куколку... Вы глядите на меня, однако, так угрюмо?.. Вероятно, у вас еще
много тяжелого на сердце, или вам что-то в моей директорской теории пришлось
не по вкусу?
Серый. О!.. Вы просто читали у меня в душе!.. Но, увы!.. На какие я
только ни шел ухищрения, чтобы расположить к себе своих жрецов искусства!
Впрочем - не буду больше жаловаться. Зачем докучать вам, сетуя на
недовольных, которым не по нраву все, что не санкционировано сорокалетним
опытом, на мужчин, которые, хотя у них качается голова и дрожат ноги,
порываются играть любовников, на дам, которые в своих ролях, как
остановившиеся итальянские часы, неизменно показывают двадцать четыре... Но
боже мой!.. Куда мы забрели, отвлекшись от моего прекрасного Кая!.. Вы,
стало быть, того мнения, что я должен слушаться не публики, а лишь самого
себя и прогнать этого несносного фата?
Коричневый. Конечно, и безотлагательно!
Серый. Публика заропщет.
Коричневый. Поропщет недельку, потом начнет сожалеть, станет неистово
аплодировать после каждой ноты, которую Кай, может быть, еще пропоет, а
когда он действительно уедет, забудет его через две недели!
Серый. Первую страшную бурю я должен буду выдержать тогда, когда станет