"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Стихийный дух" - читать интересную книгу автора

просияло и приняло обычное добродушное выражение.
Барон отворил дверь; Альберт вошел в светлый зал и увидел Виктора,
сидевшего к нему спиной. Виктор обернулся на шум, вскочил и бросился
обнимать подполковника с громкими изъявлениями радости.
- Не правда ли, Альберт, ты думал обо мне прошлую ночь? Я это знал; мне
внутреннее чувство сказало, что ты в Люттихе, в тот самый момент, как ты
вступил в этот город. Я сосредоточил на тебе все мои помышления; мои
духовные руки обнимали тебя, и ты не мог ускользнуть от меня.
Альберт признался, что его действительно, как это уже знает
благосклонный читатель, с Люттиха стали преследовать туманные сновидения,
которые только не могли облечься в достаточно определенные образы.
- Да, - воскликнул Виктор, воодушевляясь, - это не мечта, это не пустое
воображение, нам дана божественная сила, превозмогающая время и пространство
и передающая сверхчувственное через посредство мира духовного...
Альберт не совсем понял, что хотел сказать этим его друг, равно как не
понимал и вообще его поведение, не совсем похожее на его обычное настроение
и обличавшее напряженное, взволнованное состояние духа.
Между тем женщина, сидевшая возле Виктора перед камином, встала и
приблизилась к друзьям. Альберт поклонился ей, взглянув вопросительно на
Виктора.
- Баронесса Аврора фон К., - представил ее тот, - моя дорогая
гостеприимная хозяйка, моя верная, заботливая сиделка во время болезни.
Разглядев баронессу, Альберт решил, что этой маленькой полной женщине
не было еще сорока лет и что она была когда-то хорошо сложена, но
питательная местная пища и обилие солнца распространили ее члены за пределы
линии красоты, что сильно вредило впечатлению, производимому ее миловидным,
еще свежим и цветущим личиком, темно-голубые глазки на котором могли еще
посылать весьма опасные стрелы в сердца мужчин. Одежда хозяйки показалась
Альберту чересчур деревенской. Безукоризненно белое платье ее, правда,
свидетельствовало о совершенстве стирки и глажки в доме, но зато оно же
говорило и о низкой степени развития промышленности, допускавшей
существование домашних прядильных и ткацких мастерских. Точно так же и
яркий, пестрый бумажный платок, наброшенный на плечи и оставлявшими открытой
шею, нимало не украшал костюма баронессы. Но при этом ее маленькие ножки
были обуты в изящные шелковые туфельки, а на голове у нее сидел высокий
чепец по последней парижской моде. Вероятно, чепец этот напомнил
подполковнику о какой-нибудь хорошенькой гризетке, с которой его свел случай
в Париже, по крайней мере, с губ его посыпалась масса любезностей, которыми
он старался извинить свое внезапное появление. Баронесса со своей стороны не
осталась в долгу и отвечала так же любезно. Раз она открыла рот, поток слов
лился из него неудержимо, пока наконец она не вспомнила, что не могла
достаточно гостеприимно принять такого дорогого гостя - друга столь
уважаемого всеми ими полковника. Она тотчас громко позвонила в колокольчик и
принялась звать:
- Марианна! Марианна!
На этот зов появилась старая угрюмая женщина, судя по связке ключей на
поясе, - ключница.
Баронесса тотчас же принялась обсуждать с ней и со своим супругом, что
можно приготовить на ужин хорошего и вкусного, но оказалось, что все
вкусное, например, дичь и подобные вещи, были уже съедены, и снова