"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Крошка Цахес, по прозванию Циннобер " - читать интересную книгу автора

ручьев. И однажды некий молодой стрелок даже подсмотрел, как она стояла в
лесной чаще, а вокруг нее порхали и ласкались к ней редкостные, не виданные
в этой стране птицы с пестрыми, сверкающими перьями и, казалось, весело
щебеча и распевая, поведывали ей различные забавные истории, отчего она
радостно смеялась. Все это привлекло к себе внимание окрестных жителей
вскоре же после того, как фрейлейн фон Розеншен поступила в приют для
благородных девиц. Ее приняли туда по повелению князя; а посему барон
Претекстатус фон Мондшейн, владелец поместья, по соседству с коим находился
приют и где он был попечителем, против этого ничего не мог возразить,
несмотря на то что его обуревали ужаснейшие сомнения. Напрасны были его
усердные поиски фамилии Розенгрюншен в "Книге турниров" Рикснера и в других
хрониках. На этом основании он справедливо мог усомниться в правах на
поступление в приют девицы, которая не могла представить родословной в
тридцать два предка, и наконец, совсем сокрушенный, со слезами на глазах
просил ее, заклиная небом, по крайности, называть себя не Розенгрюншен, а
Розеншен, ибо в этом имени заключен хоть некоторый смысл и тут можно сыскать
хоть какого-нибудь предка. Она согласилась ему в угоду. Быть может,
разобиженный Претекстатус так или иначе обнаружил свою досаду на девицу без
предков и подал тем повод к злым толкам, которые все больше и больше
разносились по деревне. К тем волшебным разговорам в лесу, от коих, впрочем,
не было особой беды, прибавились различные подозрительные обстоятельства;
молва о них шла из уст в уста и представляла истинное существо фрейлейн в
свете весьма двусмысленном. Тетушка Анна, жена старосты, не обинуясь,
уверяла, что всякий раз, когда фрейлейн, высунувшись из окошка, крепко
чихнет, по всей деревне скисает молоко. Едва это подтвердилось, как
стряслось самое ужасное. Михель, учительский сын, лакомился на приютской
кухне жареным картофелем и был застигнут фрейлейн, которая, улыбаясь,
погрозила ему пальцем. Рот у паренька так и остался разинутым, словно в нем
застряла горячая жареная картофелина, и с той поры он принужден был носить
широкополую шляпу, а то дождь лил бы бедняге прямо в глотку. Вскоре почти
все убедились, что фрейлейн умеет заговаривать огонь и воду, вызывать бурю и
град, насылать колтун и тому подобное, и никто не сомневался в россказнях
пастуха, будто он в полночь с ужасом и трепетом видел, как фрейлейн носилась
по воздуху на помеле, а впереди ее летел преогромный жук, и синее пламя
полыхало меж его рогов!
И вот все пришло в волнение, все ополчились на ведьму, а деревенский
суд порешил ни много ни мало, как выманить фрейлейн из приюта и бросить в
воду, дабы она прошла положенное для ведьмы испытание. Барон Претекстатус не
восставал против этого и, улыбаясь, говорил про себя: "Так-то вот и бывает с
простыми людьми, без предков, которые не столь древнего и знатного
происхождения, как Мондшейн". Фрейлейн, извещенная о грозящей опасности,
бежала в княжескую резиденцию, вскоре после чего барон Претекстатус получил
от владетельного князя кабинетский указ, посредством коего до сведения
барона доводилось, что ведьм не бывает, и повелевалось за дерзостное
любопытство зреть, сколь искусны в плавании благородные приютские девицы,
деревенских судей заточить в башню, остальным же крестьянам, а также их
женам, под страхом чувствительного телесного наказания, объявить, чтобы они
не смели думать о фрейлейн Розеншен ничего дурного. Они образумились,
устрашились грозящего наказания и впредь стали думать о фрейлейн только
хорошее, что возымело благотворнейшие последствия для обеих сторон - как для