"Николай Васильевич Гоголь. Статьи из сборника "Арабески" (1835)" - читать интересную книгу автора

европейская осторожность и азиатская беспечность, простодушие и хитрость,
сильная деятельность и величайшая лень и нега, стремление к развитию и
усовершенствованию - и между тем желание казаться пренебрегающим всякое
совершенствование.


1832

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПУШКИНЕ

При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте. В
самом деле, никто из поэтов наших не выше его и не может более назваться
национальным; это право решительно принадлежит ему. В нем, как будто в
лексиконе, заключилось все богатство, сила и гибкость нашего языка. Он более
всех, он далее раздвинул ему границы и более показал все его пространство.
Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление
русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть,
явится чрез двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык,
русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в
какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла.
Самая его жизнь совершенно русская. Тот же разгул и раздолье, к
которому иногда, позабывшись, стремится русский и которое всегда нравится
свежей русской молодежи, отразились на его первобытных годах вступления в
свет. Судьба, как нарочно, забросила его туда, где границы России отличаются
резкою, величавою характерностью, где гладкая неизмеримость России
перерывается подоблачными горами и обвевается югом. Исполинский, покрытый
вечным снегом Кавказ, среди знойных долин, поразил его; он, можно сказать,
вызвал силу души его и разорвал последние цепи, которые еще тяготели на
свободных мыслях. Его пленила вольная поэтическая жизнь дерзких горцев, их
схватки, их быстрые, неотразимые набеги; и с этих пор кисть его приобрела
тот широкий размах, ту быстроту и смелость, которая так дивила и поражала
только что начинавшую читать Россию. Рисует ли он боевую схватку чеченца с
козаком - слог его молния; он так же блещет, как сверкающие сабли, и летит
быстрее самой битвы. Он один только певец Кавказа: он влюблен в него всею
душою и чувствами; он проникнут и напитан его чудными окрестностями, южным
небом, долинами прекрасной Грузии и великолепными крымскими ночами и садами.
Может быть, оттого и в своих творениях он жарче и пламеннее там, где душа
его коснулась юга. На них он невольно означил всю силу свою, и оттого
произведения его, напитанные Кавказом, волею черкесской жизни и ночами
Крыма, имели чудную, магическую силу: им изумлялись даже те, которые не
имели столько вкуса и развития душевных способностей, чтобы быть в силах
понимать его. Смелое более всего доступно, сильнее и просторнее раздвигает
душу, а особливо юности, которая вся еще жаждет одного необыкновенного. Ни
один поэт в России не имел такой завидной участи, как Пушкин. Ничья слава не
распространялась так быстро. Все кстати и некстати считали обязанностию
проговорить, а иногда исковеркать какие-нибудь ярко сверкающие отрывки его
поэм. Его имя уже имело в себе что-то электрическое, и стоило только
кому-нибудь из досужих марателей выставить его на своем творении, уже оно
расходилось повсюду*.
______________