"Николай Васильевич Гоголь. Приложения к Ревизору" - читать интересную книгу автора

обстановку пиэсы, подобной которой, признаюсь, не встречал, - а могу сказать
нехвастовски, был на лучших театрах, - уж не знаю, кому за это обязан автор:
вам ли, господа, или начальству наших театров, - вероятно тому и другому
вместе, но подобная обстановка вынесет хоть какую пиэсу. Не примите моих
слов за лесть, господа. Позвольте однако ж, оставивши все это в сторону,
сделать мне замечанье насчет самой пиэсы, то самое замечанье, которое сделал
я назад тому десять лет, во время ее первого представления: не вижу я в
"Ревизоре", даже и в том виде, в каком он дан теперь, никакой существенной
пользы для общества, чтобы можно было сказать, что эта пиэса нужна обществу.

Семен Семеныч. Я даже вижу вред. В пиэсе выставлено нам униженье наше;
не вижу я любви к отечеству в том, кто писал ее. И притом, какое неуважение,
какая даже дерзость... я уж этого даже не понимаю: как сметь сказать в глаза
всем: "Что смеетесь? - над собой смеетесь!"

Федор Федорыч. Но, друг мой, Семен Семеныч, ты позабыл: ведь это не
автор говорит, ведь это говорит городничий; это говорит рассердившийся,
раздосадованный плут, которому, разумеется, досадно, что над ним смеются.

Петр Петрович. Позвольте, Федор Федорыч, позвольте вам однако ж
заметить, что слова эти точно произвели странное действие; и, вероятно, не
одному из сидевших в театре показалось, что автор как бы к нему самому
обращает эти слова: "над собой смеетесь!" Говорю это... вы не примите моих
слов, господа, за какое-нибудь личное нерасположение к автору, или
предубеждение, или... словом не то, чтобы я имел что-нибудь противу него,
понимаете; но говорю вам мое собственное ощущение: мне показалось, точно как
бы в эту минуту стоит передо мною человек, который смеется над всем, чтo ни
есть у нас: над нравами, над обычаями, над порядками и, заставивши нас же
посмеяться над всем этим, нам же говорит в глаза: вы над собой смеетесь.

Первый комический актер. Позвольте здесь мне сказать слово: вышло это
само собой. В монологе, обращенном к самому себе, актер обыкновенно
обращается к стороне зрителей. Хотя городничий был в беспамятстве и почти в
бреду, но не мог не заметить усмешки на лицах гостей, которую возбудил он
смешными своими угрозами всех обманувшему Хлестакову, который в это время
несется во весь дух себе на почтовых, бог весть, в каких краях. Намеренья у
автора дать именно тот смысл, о котором вы говорите, не было никакого: я это
вам говорю потому, что знаю небольшую тайну этой пиэсы. Но позвольте мне с
моей стороны сделать запрос: ну, чтo если бы у сочинителя точно была цель
показать зрителю, что он над собой смеется?

Семен Семеныч. Благодарю за комплимент! Я по крайней мере не нахожу в
себе ничего общего с выведенными в "Ревизоре" людьми. Извините. Не
хвастаюсь, что я не без пороков, так же, как и все люди; но все же я не
похож на них. Это уж слишком! В эпиграфе выставлено: "На зеркало нечего
пенять, если рожа крива!" Петр Петрович, я спрашиваю у вас: разве у меня
рожа крива? Федор Федорыч, я спрашиваю у тебя: разве у меня рожа крива?
Николай Николаич, у тебя я спрашиваю: рожа у меня крива? (Обращаясь ко всем
другим) Господа, я у вас всех спрашиваю, скажите мне: разве у меня рожа
крива?