"Николай Васильевич Гоголь. Приложения к Ревизору" - читать интересную книгу автора

такое внимание, уважение. Он почувствовал только приятность и удовольствие,
видя, что его слушают, угождают, исполняют все, что он хочет, ловят с
жадностью все, что ни произносит он. Он разговорился, никак не зная с начала
разговора, куда поведет его речь. Темы для разговоров ему дают выведывающие.
Они сами как бы кладут ему все в рот и создают разговор. Он чувствует только
то, что везде можно хорошо порисоваться, если ничто не мешает. Он чувствует,
что он и в литературе господин, и на балах не последний, и сам дает балы и,
наконец, что он - государственный человек. Он ни от чего не прочь, о чем бы
ему ни лгать"?· Обед со всякими лабарданами и винами дал изобразительн"ую·
словоохотность и красноречие его языку. - Чем далее, тем более входит всеми
чувствами в то, что говорит, и потому выражает многое почти с жаром. Не имея
никакого желанья надувать, он позабывает сам, что лжет. Ему уже кажется, что
он действительно все это производил. Поэтому сцена, когда он говорит о себе
как о государственном человеке, способна точно смутить чиновника. Особенно в
то время, когда он рассказывает, как распекал всех до единого в Петербурге,
является в лице важность и все атрибуты и все, что угодно. Будучи сам
неоднократно распекаем, он это должен мастерски изобразить в речах: он
почувствовал в это время особенное удовольствие [распечь наконец и самому]
других, хотя в [рассказах]. Он бы и подальше добрался в речах своих, но язык
его уже не оказался больше годным; по какой причине чиновники нашлись
принужденными отвести его, с почтеньем и страхом, на отведенный ночлег.

Проснувшись, он тот же Хлестаков, каким и был прежде. Он даже не
помнит, чем напугал всех. В нем попрежнему никакого соображения и глупость
во всех поступках. Влюбляется он и в мать и в дочь почти в одно "время·.
Просит денег, потому что это как-то само собой срывается с языка и потому
что уже у первого он попросил, и тот с готовностью предложил. Только к концу
акта он догадывается, что его принимают за кого-то повыше. Но если бы не
Осип, которому кое-как удалось ему несколько растолковать, что такой обман
не долго может продолжаться, он бы преспокойно дождался толчков и проводов
со двора не с честью. Хотя это лицо фантасмагорическое, лицо, которое, как
лживый, олицетворенный обман, унеслось, вместе с тройкой, бог весть куда, но
тем не менее нужно, чтоб эта роль досталась лучшему актеру, какой ни есть,
потому что она всех труднее. Этот пустой человек и ничтожный характер
заключает в себе собрание многих тех качеств, которые водятся и не за
ничтожными людьми. Актер особенно не должен упустить из виду это желанье
порисоваться, которым более или менее заражены все люди и которое больше
всего отразилось в Хлестакове, желанье ребяческое, но оно [бывает] у многих
умных и старых людей, так что редкому на веку своем не случалось в
каком-либо деле отыскать его. Словом, актер для этой роли должен иметь очень
многосторонний талант, который бы умел выражать разные черты человека, а не
какие-нибудь постоянные, одни и те же. Он должен быть очень ловким светским
человеком, иначе не будет в силах выразить наивно и простодушно ту пустую
светскую ветренность, которая несет человека во все стороны поверх всего,
которая в таком значительном количестве досталась Хлестакову.

Последняя сцена "Ревизора" должна быть особенно сыграна умно. Здесь уже
не шутка, и положенье многих лиц почти трагическое. Положение городничего
всех разительней. Как бы то ни было, но увидеть себя вдруг обманутым так
грубо и притом пустейшим, ничтожнейшим мальчишкой, который даже видом и