"Николай Васильевич Гоголь. Ганц Кюхельгартен. Вечера на хуторе близ Диканьки (ПСС Том 1)" - читать интересную книгу автора

"стеклянный", "обсмотрю" на "осмотрю", "прибыточный" на "прибыльный", "за
одним разом" на "одним разом", "крутя головами" на "качая головами".
Выражения "недействующих наций"... "женщина, ловящая человека" (в "Риме")
Прокопович заменил более гладкими: "наций, пребывающих в бездействии",
"женщина что ловит человека", и Тихонравов принял эти поправки, хотя
"ошибок" в строгом смысле слова здесь не было. В результате всех этих и
подобных им поправок язык Гоголя становился бледнее, терял свою
выразительность. Выравнивал Тихонравов, вслед за Прокоповичем, и порядок
слов, не смущаясь тем, что от этих поправок существенно страдал ритм фразы.
Так, в 4-й главе "Страшной мести" Данило говорит у Гоголя: "А вот и турецкой
игумен влазит в дверь! проговорил он сквозь зубы, увидя нагнувшегося, чтобы
войти в дверь, тестя". Прокопович не только изменил "влазит" на "лезет", но
и педантично поправил: "увидя тестя, нагнувшегося чтобы войти в дверь". В
результате два соседних предложения оказались "рифмованными": оба
оканчиваются словами "в дверь". Тихонравов сохранил и эту поправку
Прокоповича.
Совершенно недопустимыми надо признать, конечно, и вытравливанья
украинизмов - особенно из тех произведений, где они имеют определенную
стилистическую функцию. Так, в "Тарасе Бульбе" выражение "почул", "выпустил
дух" заменяются на "почуял", "испустил дух". Столь же недопустимые
исправления сделаны Прокоповичем - и санкционированы Тихонравовым - в
репликах действующих лиц, когда самая "неправильность" оборота могла входить
в задание языковой характеристики персонажа. Утешительный в "Игроках"
говорит: "Подобное искусство не может приобресться, не быв практиковано от
лет гибкого юношества". Прокопович, а за ним Тихонравов выправляют:
"Подобное искусство не может быть приобретено без практики в лета гибкого
юношества".
Все эти примеры, число которых могло бы быть значительно увеличено,
показывают, что Тихонравов, по существу, стоял на тех же редакционных
позициях, что и Прокопович, и если в иных случаях и возвращался к
гоголевскому словоупотреблению и к гоголевскому порядку слов, отвергая
поправки Прокоповича, то это свидетельствует лишь о недостаточной
последовательности, проявленной им в решении данного вопроса.
Кроме того, как это выяснил Н. И. Коробка в статье "Судьба гоголевского
текста",[8] - Тихонравов допустил и другие редакционные ошибки. В ряде
случаев он без достаточных оснований вводил в основной текст дополнения из
черновых рукописей, объясняя, очевидно, пропуском писца (а может быть и
"ошибкой" Гоголя) те отличия печатного текста, которые на самом деле могли
быть результатом новой правки самого Гоголя. "Характер этих вставок
различен" - писал Н. И. Коробка - "иногда вставляются отдельные выброшенные
Гоголем слова, которые кажутся Тихонравову нужными для грамматической и
логической законченности фразы, иногда целые выброшенные Гоголем фразы,
вставка которых придает языку большую точность, но вместе с тем и
прозаичность". Так, например, реплика Оксаны "Разве хочется, чтоб выгнала за
дверь лопатою?" дополняется по рукописи: "Разве хочется, чтобы я выгнала
тебя за дверь лопатою". По существу, Тихонравов, опираясь на гоголевские
тексты, продолжал и в этих случаях работу Прокоповича.
В связи с этим нужно отметить, что, широко пользуясь рукописями для
стилистических исправлений, Тихонравов не всегда решался восстанавливать по
рукописям цензурные купюры. Так, напр., в тексте "Носа" была сохранена