"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

заниматься туалетом, словно знал ответ заранее и содержание письма его
совершенно не волновало.
Текст был пространным. Директор-распорядитель, извинившись, ставил в
известность, что пожелание советского тренера выполнено и что на матче
СССР - Швеция сила света будет восстановлена. А дальше шло подробное
описание осветительных приборов, их расположения и мощности, позволявшее в
случае необходимости даже неспециалисту проверить наличие всех двух тысяч
люксов.
Рябов довольно хмыкнул. Весь день ходил в отличном настроении, словно
очень важная победа над шведской сборной - орешком, сложным для всех
лидеров, - уже в кармане.
События на льду, увы, говорили об обратном. Буквально с разрывом в
минуту шведы забили две шайбы. Одну, наказав защитника за явную ошибку, а
вторую - за счет подъема, охватившего шведских нападающих, добившихся успеха
первыми, и общей растерянности третьей тройки, которую Рябову не следовало
выпускать сразу. В таких напряженных матчах очень важно, кто поведет в
счете. Перелом может оказаться роковым. Каждый знает, как трудно догонять,
ждать и отыгрываться...
Задыхающиеся, отдавшие борьбе в эти полторы минуты максимум сил,
пятерки менялись на ходу. Переваливая через борт или протискиваясь в узкую
дверцу загона, то один, то другой бросали на Рябова тревожные, изучающие
взгляды. Но Рябов их видел не замечая. Он спокойно, даже излишне, стоял,
делая пометки в записной книжке, иногда спокойным голосом вносил коррективы
в замены и снова замирал, глядя на лед.
Трудно было поверить, глядя на спокойного Рябова, что его команда
проигрывала ответственный матч с разрывом в две шайбы. И что самое ужасное -
никак не могла найти своей игры.
Малая суета, стычки у борта, постоянные ошибки в пасе, желание лезть
вперед любой ценой, не думая об игре, - все это, подобно лихорадке, трясло
команду, в которой сейчас с трудом просматривался рябовский жесткий и четкий
почерк.
Когда на льду находилась вторая пятерка, вернее, вторая тройка
нападения - Рябов играл тремя тройками нападающих и двумя парами защитников:
третьей, молодой паре он не доверял в такой нервной игре, - старший тренер,
не обращая внимания на ходившего в истерике за скамейкой своего помощника,
обернулся к команде и спокойным голосом, от которого, кажется, вздрогнул
сам, сказал:
- Что мельтешите?! Поезд уходит? На поезд опаздываете? Вся игра еще
впереди! И счет не открыт! Поняли? Не открыт!
Он слегка повысил голос, но потом сдержался и так же спокойно и
убежденно добавил:
- Ноль - ноль! И все сначала! А потому перчатки на руки, клюшки на лед
и играть!
Рябов внимательно, насколько позволяли время и обстановка, попытался
заглянуть в глаза каждому, словно убеждаясь, что его поняли правильно. И
потом так же резко отвернулся - шайбу вбрасывали в нашей золе. Вторая тройка
укатывалась на замену...
Зрителей игра вполне устраивала. На льду стремительно вспыхивали,
гасли, чтобы вновь вспыхнуть уже в другом конце площадки, эффектные схватки.
Порой они напоминали рукопашную, порой шли на грани дозволенного. Нервы, по