"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

удавалось...
Монолог Рябова никто не слушал: у каждого накопилось достаточно своих
переживаний, которыми хотелось поделиться. Он умолк, бормоча про себя все
то, что хотел рассказать товарищам.
...Счет был ничейным, но к Рябову вернулось твердое убеждение в победе.
Пошла игра. Он ценил ее куда важнее забитой шайбы. Когда у команды идет
игра, всегда есть возможность взятия ворот.
Извечна мечта тренера: вырастить такую звезду, которая бы всегда, при
необходимости, могла выйти на лед и забить недостающую шайбу. Но Рябов
больше ценил таких звезд, которые, когда надо, могли бы прикрыть подступы к
своим воротам, умели бы тянуть время, раскатываясь по кругу с шайбой,
приклеенной к крюку. Глотов стал такой звездой.
Хоккей - игра коллективная, не так ли? Один человек не может выиграть у
целой команды. Но сегодня тысячи людей видели, как Глотов сделал это: он
забил еще один гол.
Бросил шайбу от синей линии и сам ринулся за ворота. Повторный бросок
партнера пошел низом, и Глотов выскочил на "пятак"! Шайба легла на крюк.
Легкое кистевое движение...
"Надо быть в нужном месте в нужное время, и шайба будет там же. Это и
есть мастерство".
Чем явственнее ощущали ребята тяжесть золотых медалей, тем легче
становилось Рябову.
"Игра сделана. Теперь лишь подправить кое-какие мелочи, чтобы игра была
достойна чемпионов..."

27

Часто ли прошлое приходило к нему? Как ко всякому человеку. Может быть,
чуть чаще. Порой Рябову казалось, что он стоит в прошлом обеими ногами, как
некогда стоял на стрелке двух сибирских рек по колено в прибрежном иле, а
два потока сливались у его ног в одно сдвоенное могучее русло. Но он не
помнил, сколько ни ворошил свою память, чтобы прошлое так обостренно
сталкивалось в его дне сегодняшнем с будущим, и не ближайшим, а всем
будущим. Тем, которое раз и навсегда - смешно в его годы рассчитывать на
возвращение - наступит после коллегии в понедельник. Наступит уже завтра.
Прошлое - долгие годы тяжелого физического труда, сдобренного не только
потом, но и солью, но и перцем острейших эмоций неудачи и победы, и
будущее - такое непонятное, такое пустое, как никогда, вдруг двинулись на
него с двух сторон. А ведь всю жизнь он гнался за будущим, стремился в него,
жил им, представлял его не только в общих чертах, но и в мельчайших
подробностях.
Теперь же прошлое являлось к нему сюда, в Салтыковку, не просто в виде
воспоминания - оно приходило зримо, олицетворенное в образе Валюхи, Валечки,
Валентины Петровны...
"Нынешнюю фамилию ее я даже и не знаю толком. Говорила, что вышла
замуж. Потом вроде разошлась и вернула свою прежнюю девичью фамилию. Потом
узнал, что ни за кого замуж она не выходила. И распустила слух, чтобы
позлить меня, после того как расстались..." - вспоминал Рябов, шагая вдоль
шоссе по неровным плитам тротуара к станции. Звонок Валентины он воспринял
как нечто естественное. Как многое, что сегодня, в этот странный день, вдруг