"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

ширилась в его сердце страсть к спортивной жизни, и ничто не могло ее
заглушить.
Рябов прислушался к тишине - только легкий шорох утреннего ветерка
прошелся по ветвям и затих.
"Ветер носит слухи от дерева к дереву", - почему-то пришло на ум, и
Рябов замер, прислушиваясь уже не к движению ветра, а к шороху им только что
придуманной фразы: "Ветер носит слухи от дерева к дереву".
Ему стало зябко. Начал лихорадочно делать упражнения, будто у него не
лежал впереди день сегодняшний, день, полный свободы, прежде чем завтра, в
десять утра, на коллегии Спорткомитета будет решаться многое, если не все.
Он даже себе не хотел признаться, что завтра - как бы день главного
хоккейного поединка, по сравнению с которым даже финальный матч олимпийского
ранга, где разыгрывается три комплекта медалей сразу: чемпионов мира, Европы
и олимпийских игр - просто детские, игрушки.
Сколько нелегких боев он уже выдержал на долгом, почти в шесть десятков
лет, жизненном пути. И завтрашний экзамен может стать последним.
А собственно говоря, почему экзамен? Этот молодой человек, ставший
заместителем председателя так скоропалительно, будет экзаменовать его,
исполосованного шрамами бойца?! Смешно! На своем веку он повидал разных
людей и еще более разных начальников.
Нет. Завтра он выскажет все до конца, чтобы не осталось никаких
недомолвок (а ему есть что сказать). И потом хлопнет дверью, хлопнет с такой
силой, что долго будет гулять сквознячок по хоккейному миру. Старший тренер
сборной - фигура, давно вышедшая за рамки национального явления.
Рябов даже слегка напыжился, чтобы, стоя на крыльце вот так, в одних
трусах, ранним теплым утром нагрянувшего бабьего лета, казаться более
значимым в собственных глазах. А может, и внешне соответствовать тому
Рябову, которого рисовал в своем воображении многие годы и других старался
уверить, тому Рябову, тень которого куда шире, чем весь хоккейный мир.
Начальственный юноша решил ему грозить - единственное, что придумал,
когда он, Рябов, не позволил заместителю председателя его учить, вторгаясь в
святая святых спортивной жизни - внутреннюю тренировочную работу с командой.
А как ведь все хорошо начиналось! Когда назначили нового председателя,
он, Рябов, пришел к нему с заявлением об уходе. Хватит! Это был один из
редких приступов непонятного отрезвления, в которые понимал, что кончать
надо, и кончать надо, когда все хорошо. В команде завтра-послезавтра
посыплются "старички". Растить новых "кормильцев" может не хватить сил. Они
порой так много требуют для себя и так мало дают команде. В его годы все
было наоборот! Конечно, он мог бы еще поднапрячься, но ради чего? Борис
Александрович Рябов достиг практически недостижимой славы, непререкаемого
авторитета, материальной независимости и почти бессмертия в спортивном мире.
По крайней мере, на ближайшую четверть века. Но председатель в тот раз не
дал "добро". Сказал, что Рябову не гоже покидать сборную, когда на новой
работе у него и так будет много проблем. Он, дескать, рассчитывал, что с
хоккеем-то уж все в порядке, пока им занимается сам Рябов. Может быть,
именно "сам" сыграло решающую роль - Рябов остался. И даже подумал: "Новый
председатель или очень хороший человек, или я здорово ошибаюсь!"
"Сколько же времени прошло с того разговора в председательском
кабинете? Лет пять. Да, пять лет! И вот теперь - угроза снятия! Нет! Вы не
снимете меня, вы не можете меня снять - у вас просто нет замены! Я уйду сам,