"Ина Голдин. Честь семьи Черроне " - читать интересную книгу автора

- Ага, - говорит младший Черроне.
- Я уеду, - полушепчет бастард, вдребезги пьяный, не заботясь уже о
собеседнике. - Через два дня "Аббанданца" уходит к Дальним Землям... матросы
всегда нужны, я знаю... А он... пусть лежит, дожидается, чтоб сын вернулся.
Единственный сын!
Вот как все просто, думает Зикко. Он терпеливо ждет, пока мальчик
допьет свой последний бокал.
Бедняк в самом деле уплывает на рассвете; морю нет дела до фамилии, оно
берет всех, и всегда принимает тех, кого ему поручают Черроне. Зикко
смотрит, как последним воспоминанием расходятся пузыри над телом, и
тихонько, спотыкаясь, читает молитву, которой научил его отец. Пусть волны
отнесут несчастного к его семье. Говорят, на том берегу людям нечего делить,
Зикко не понимает - как это, но сейчас ему хочется, чтоб так и было.
По небу прогуливается босая расхристанная луна. Зикко возвращается
домой. Думает - хорошо быть своему отцу законным сыном. Настоящим сыном.
Старый Рокко поздно сидит в гостиной, раскладывает всем родителям
известный пасьянс: все будет хорошо - не будет, вернется целым - не
вернется. Ночь уже.
Ударом грома хлопает дверь, Зикко появляется на пороге. Воротник
испачкан чужой кровью. Бурчит:
- Устал...
И наверх - к себе, ступая тяжело, будто забыл избавиться от трупа и до
сих пор волочет его на плечах.
А Рокко - что Рокко? Пасьянс не выходит, он рассеянно тасует карты,
кличет слугу - проснется эта бестолочь, жди, - сам себе наливает вишневки,
да не идет вишневка. Лестница знакомо скрипит, провожая его к сыну. В бывшей
детской по-прежнему три кровати, но занята лишь одна. Зикко спит тяжелым,
жадным сном, как умеют только дети, вцепившись в подушку, сбив одеяло вниз,
так что оно едва накрывает пятки. Рокко стоит у двери, сглатывая
подступившую к горлу нежность. Приближается, поправляет одеяло. Тихонько
подбирает с пола брошенную одежду - отдать слугам, постирают. Выходит на
цыпочках.
Дочери - те пусть достаются матерям, а сыновья - совсем другое, их
будто сам под сердцем носишь. Он плевал на дорогу вслед Дженко и Ческо, а
сам предвкушал втайне, как примет их обратно, в кровь избитых жизнью и
разочарованных.
Сыновья не боялись потерь. Они совсем недавно сбросили кожу,
превратившись из детей во взрослых, и им казалось, что и остальное можно так
же легко скинуть с плеч. Сколько нужно было собирать его отцам и дедам -
песчинка к песчинке - чтобы дом Черроне выстоял, чтобы до него не дотянулись
волны вечно плещущегося над душой моря. А сыновья его - точно сорванцы на
пляже. Мимоходом, не глядя, разворотили замок, несколько ударов - и стены
разбиты, превратились в желтое марево. Все, что творил и берег Рокко, у этих
проскользнуло сквозь пальцы. Разве это не предательство?
Но он готов был простить старших сыновей - ради младшего. Потому что
Зикко не побрезгует измазать руки в песке. Он отстроит замок, огородит рвом,
будет следить.
Но мальчики не вернулись. Не мальчики - теперь уж.
За завтраком Рокко спрашивает у сына:
- Сделал?