"Джон Голсуорси. Правосудие (Трагедия в четырех действиях) " - читать интересную книгу автора

помните из того, что было в эти четыре минуты?
Фолдер. Я вспоминаю, что я все время видел перед собой лицо мистера
Коксона.
Фром. Лицо мистера Коксона? Это имело какое-нибудь отношение к тому,
что вы делали?
Фолдер. Никакого, сэр.
Фром. Это было в конторе, до того как вы вышли на улицу?
Фолдер. Да, сэр, и когда я бежал тоже.
Фром. И это продолжалось, пока кассир не сказал: "Золотом или
банкнотами?"
Фолдер. Да, а потом я словно очнулся, но было уже поздно.
Фром. Благодарю вас. На этом защита прекращает, допрос свидетелей,
милорд.

Судья кивает. Фолдер возвращается на скамью подсудимых.

(Собирая свои записи). Ваша милость, господа присяжные заседатели! Во время
перекрестного допроса мой коллега стремился высмеять аргументы, приводимые
защитой по данному делу, и я готов допустить, что никакие мои слова не
тронут вас, если показания свидетелей уже не убедили вас в том, что
подсудимый совершил преступление в минуту, когда он фактически не мог
отвечать за свои действия; в минуту, когда его умственные и духовные
способности были настолько парализованы страшным волнением, что это привело
его к временному помешательству. Мой коллега упоминает о "покрове
романтики", который я будто бы пытаюсь набросить на рассматриваемое нами
дело. Джентльмены, это совершенно неверно. Я всего лишь показал вам изнанку
жизни, той трепещущей жизни, которая - поверьте мне, что бы ни говорил мой
коллега, - всегда лежит в основе преступления. Да, джентльмены, мы живем в
высокоцивилизованный век, и зрелище грубого насилия потрясает нас, даже если
мы сами от него не страдаем. Но представьте, что вы видите, как насилию
подвергается любимая вами женщина. Подумайте, что чувствовали бы вы, каждый
из вас, если бы вы были к тому же в возрасте подсудимого. А теперь
посмотрите на него. Вряд ли он такая уж благодушная или, скажем,
созерцательная натура, чтобы равнодушно глядеть на следы побоев, нанесенных
женщине, которой он предан всей душой. Да, джентльмены, посмотрите на него!
На его лице нет признаков сильной воли, но нет на нем и признаков порока. Он
просто-напросто человек, который легко поддается своим чувствам. Тут
говорили о его глазах. Мой коллега может смеяться над словом "чудной", а я
думаю, что оно лучше какого-либо другого слова передает особое, жуткое
выражение глаз тех людей, нервы которых напряжены до предела. Конечно, его
помешательство было не более как мгновенным затмением рассудка, когда
утрачивается всякое соотношение вещей. Если человек в такое мгновение
убивает себя, ему можно простить - и часто прощают - грех самоубийства. Но
ведь находясь в подобном состоянии, человек может совершить - и часто
совершает - другие преступления, и тогда мы, совершенно таким же образом,
можем не приписывать ему преступных намерений, а обойтись с ним, как с
больным. Я признаюсь, что это довод, которым легко можно злоупотреблять. Его
нужно тщательно взвесить. Но в данном случае у вас есть все основания
сомневаться в полной вменяемости подсудимого. Вы слышали, как я спросил его,
о чем он думал в течение этих роковых четырех минут. Что он ответил? "Я