"Александр Евгеньевич Голованов. Дальняя бомбардировочная..." - читать интересную книгу автора

случае выпить. Не потому, конечно, что в авиацию попадают люди с такими
наклонностями - сама по себе профессия связана с большой затратой энергии и
эмоций. Сколько неожиданностей бывает в полете, столько всяких "случаев" на
счету каждого пилота, что иногда собраться в своей компании - своего рода
разрядка той внутренней напряженности, которую пережил человек в воздухе, а
осознал возможные последствия пережитого уже на земле. Сам человек очень
редко и мало пьющий (в этом есть свои плюсы, но иногда и минусы), я никогда
не вставал другим, как говорится, поперек дороги, тем более что случается
это, конечно, не накануне, а тем более не перед вылетом.
В ту новогоднюю ночь, хватив под различные тосты изрядную дозу
шампанского, я увидел мир в радужном свете и в конечном итоге решил, что
называется, с ходу изложить замыслы нашего экипажа Якову Владимировичу
Смушкевичу. Тем более, подумал я, он знает, что меня пытались отозвать из
Монголии для перелета из Москвы в Хабаровск на многомоторном гидросамолете
"Глен Мартин". Тогда, поговорив со мной, он отказался отпустить нас из
Монголии.
Извинившись перед женой, я сел рядом с Я. В. Смушкевичем и, набравшись
храбрости, безо всяких обиняков начал излагать суть дела, прося, чтобы Яков
Владимирович оказал нам содействие, похлопотал за нас. Я даже принялся
доказывать ему, что мы его не подведем, - он наш экипаж знает, - что мы
способны и на более трудные дела и так далее, и тому подобное. Видимо,
шампанское свое дело сделало. Но поглядев на задумчивого и молчаливого
Смушкевича, я спохватился: уж не наговорил ли чего лишнего? Вспомнил о
Хлестакове и умолк.
Некоторое время оба мы сидели молча. Обернувшись, я увидел жену,
неодобрительно качавшую головой. Легкий хмель сразу испарился, все стало на
свои места, и я уже собрался было извиниться за проявленную нескромность,
встать и уйти, как Яков Владимирович поднял голову, посмотрел мне в глаза и
сказал: [24]
- А вы думали когда-нибудь о нашей авиации, о ее боеспособности во
время боев на Халхин-Голе и в финскую кампанию?
Мне показалось, что Смушкевич не слушал и не слышал моей, только что
произнесенной жаркой речи: его вопрос был совсем из другой области.
"Слава Богу, - подумал я. - Человек даже сейчас, под Новый год, занят
делами, а я полез к нему хотя и с важным для нас вопросом, но совсем не
вовремя".
Не будучи подготовленным к ответу на столь неожиданный и очень
серьезный вопрос, я молчал.
- Неужели вы, товарищ Голованов, зная все тонкости летного дела,
никогда над этим не задумывались?
"Как хорошо, что он ничего не слышал!" - обрадовался я.
- Вы мечтаете о дальних полетах, о том, чтобы облететь вокруг земного
шара... Не сомневаюсь, вы сможете это сделать. Но, мне кажется, в интересах
дела вы должны заняться другим, более важным вопросом. Я сам думал
поговорить с вами об этом. Но коль скоро вы затеяли разговор о полетах,
давайте обсудим это сейчас. Благо все танцуют и заняты собой.
Я взглянул туда, где сидела моя жена. Ее на месте не было.
- Не возражаете? - спросил Смушкевич.
- Что вы! - ответил я и весь обратился в слух.
Яков Владимирович стал говорить об Испании, о том, какие у нас отличные