"Геннадий Головин. День рождения покойника (Повесть) " - читать интересную книгу автора

перпетуум-мобиле), падение нравственности и проблемы рисосеяния за полярным
кругом - этого он не трогал. Все остальное - годилось вполне. И, вешая на
уши благодарном слушательницам лапшу своих импровизаций, замечал Пепеляев,
что смотрит на него Алина, словно бы даже коченея от уважительности. И чуял
он в такие звездные моменты, что, возможно быть, отнюдь не кошачье место
занимает Пепеляев в сумеречной алиной душе.
...Водили его показывать и на танцы.
Танцевала там Алина или не танцевала, Пепеляев не видел. Но возникала
она из окружающей тьмы рук, ног, веселящихся голов и тел всегда словно бы
запыхавшаяся. И непременно волоча за собой какую-нибудь из подружек. " - А
это вот Вася, Василий Степанович... Я говорила тебе..."
Амплуа свою Пепеляев нашел быстро. Амплуа называлась: "Столичный штучка
Пепеляев проездом в Бугаевске". Морда то есть слегка от скуки прокисшая,
ножки сикось-накось, а взгляд - надменный, как у тухлого хариуса.
- Мда... - говорил снисходительный Василий алиным подружкам, - Очень
мило тут у вас... приятственно...
С танцев его уводили раньше других. И право слово, не без зависти
глядели им вслед. Уж больно хороша была пара! Василий... ну, о Васе и
говорить нечего... и Алина - как сияющая девочка-толстушка с медным
обручальным колечком на пальчике, как воплощение, прямо сказать, тихой и
нежной покорности к судьбе, которую она взяла за рога...
Вообще сказать, Василий жил в Бугаевске довольно активной
культурно-массовой жизнью. За время своего пребывания здесь он четырежды
смотрел с Алиной "Рыдание большой любви", неумолимо засыпая к середине
первой серии; дважды посетил зеленый театр: один раз заблудившись, а второй
раз чтобы показать салагам из "Ай-люли", как надо бацать "Цыганочку"; прочел
околомагазинному народу пяток-другой лекций-воспоминаний о международном
положении, а также о своем недавнем посещении Бермудского треугольника, о
магнетических превращениях палочек Коха в витамин bb1 с помощью флюорографии
и очковтирания и т. д.; посетил книжный магазин, где в предвиденье
принципиально-новой жизни спер макулатурную книгу-пособие по паркетному
делу; купил Алине мешок картошки по дешевке. Но, главное, отпустил бороду и
побрился наголо...
...Поскольку из всего перечисленного именно последнее имело для Василия
довольно катастрофическое последствие, об этом расскажем подробнее.
...Однажды утром Василий, по обыкновению проснулся и пошел в город...
Там у него возле магазина завелись, конечно, кое-какие знакомцы. Но
компании, в высоком значении этого слова, увы, не было. Слишком уж
баснословно дешев был "Блик", и люди никакого финансового смысла сбиваться в
коллектив не видели...
Вот местные собаки ежеутреннюю встречу с чужестранцем-Васей,
действительно, ждали с нетерпением. Часам к десяти уже сидели возле магазина
фронтом к улице, из которой появлялся Пепеляев, и с посторонними, блюдя
верность Васе, ни в какие сношения не вступали... Собак было пятеро. Агдам,
Вермут, Рубин, Кавказ и предводительница их - Елизарыч - тоже сука с усами.
Он кормил их вафлями. Теми самыми, которые - в олифе. От вафель они
изумленно икали. Но закончив трапезу, благодарно и дружно провожали
кормильца до причала, где полюбил сиживать Василий Степанович по утрам,
предаваясь размышлениям о смысле всего сущего.
Ну, может, чуть подольше посидел в тот знаменательный день Пепеляев у