"Геннадий Головин. День рождения покойника (Повесть) " - читать интересную книгу автора

...Мальчик очень надеялся, что Пепеляев, пробудившись, не вспомнит о
своем решении. Что-то страшное, непоправимое, вроде усекнования главы,
мерещилось ему в акте пострижения, которое спьяну задумал его кумир. Но
неумолим был Пепеляев.
Грузин Ванюшка, Фенин хахаль, под предлогом вечного сна идти в
парикмахерскую отказался. Мальчик возликовал, но не надолго. Принципиален
был Василий Степанович.
-Пойдешь со мной, - сказал он Николаю Николаевичу. - Будешь свидетель.
Как русский богатырь Василий Пепеляев за ради российско-грузинской дружбы
кудрей не пожалел. Внукам своим рассказывать будешь. Внуки есть?
Внуков не было. Они пошли. В парикмахерскую - фанерную, ядовито-синюю
будку - Коля зайти побоялся. Сел неподалеку в пыли. С поминутно обмирающим
сердцем стал ждать.
Сначала из будки доносилось только гундение пепеляевского бархатного
баритона и наждачные дамские взвизги. Затем что-то принялось жужжать,
стихло, зашипело... Банно покрякивая, зазвучал совсем близко обновленный
голос Пепеляева, дверь распахнулась... О боги!
Собаки с испуганным лаем шарахнулись врассыпную. Коля глянул,
зажмурился и уронил голову в колени.
Идолище поганое с костяной головой стояло на пороге и сладко жмурилось
на солнце! Облако тройного одеколона, испаряясь, шевелилось над его головой,
как сизый нимб.
Не в силах поднять голову, мальчик Коля толчками развернулся на попке в
пыли, вскочил и с горестным воплем бросился прочь!
...Нет. Мальчик Коля по малолетству души и недоразвитости вкуса был,
пожалуй, не прав. Голова у Пепеляева ничего себе получилась: острая, как
коленка, слегка голубенькая, в многодумных шишках. На кого-то он даже стал
похож.
Бугаевский народ, заходя в магазин, почтительно взирал, как Вася стоит
на самом проходе и приятно столбенеет перед зеркалом гардероба "ЧСБ-1".
Новая голова - новые мысли. "А не приобресть ли мне для Алины за всю ее
любовь драгоценный какой-нибудь подарок?" - подумал Пепеляев. Тут же очень
себе удивился, но потом согласился: "Приобресть!".
Духи покупать не стал. "Что за дикий обычай дамам алкоголь дарить?" На
телевизор шестисот с чем-то рублей не хватило. Раскладушку, может? Взамен
поломанной? "Хрен-два! Чтоб хахалей на постой пускала?!" А может, тачку?
Зарплату домой возить?.."
Купил он деревянную, резную скульптуру из жизни, на которой два медведя
уродовались, здоровенную плаху перепиливая.
Дожидаясь, когда Алина придет с работы, ни минуты покоя не позволил
себе Вася. То к зеркалу подходил, новой личностью любуясь, то игрушкой
баловался, то к окошку подходил; выглядывая подругу свою. Наконец, углядел и
застрял у окошка.
...Разнесчастной деревянной ковыляй-походочкой пылила бедолага его.
Другая фря бежит - любо-дорого: здесь шевелится, там трясется. Алинка же,
перепелочка, каторжаночка серенькая, идет - словно груженную тележку пузом
толкает. Будто не ждет ее в доме мил-друг Пепеляев с объятиями, как у Христа
на кресте распростертыми, с нежностями - как в индийском кино!.. Другая бы
на ее месте так и летела, крылышками треща-трепеща, а Алина идет, как
живет, - будто с поклажей в гору идет. Глаза в землю, а мысли водовозные...