"Геннадий Головин. День рождения покойника (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Глаза светились еще голубенько, но уже блекло, и были как бы подернуты
сумеречной водой. Свет их шел уже не вовне, а больше внутрь себя.
Однако и некая остренькая, укоризненная ирония понапрасну обижаемого и
уже привыкшего к этому человека слегка воспалена была где-то в уголках ее
беззубого пришлепнутого рта. И чуть приметная ехидинка эта казалась
неуместной и не по чину задорной на этом, в общем, робеньком и
всепокорнейшем личике - Василий даже слегка обиделся за эту ее усмешечку:
"Будто я опять датый иду...", - но тут...
Но тут - словно бы чем-то многокрасочным, разом, мазнули по лицу
матери!
К примеру, жирно-черным - страх, а на той же мазилке - ясно-синяя
радость!
Тут тебе и: "Господи, неужели?!", а рядышком - "Господи, почто
мучаешь?" Тут и: "Не может того быть, господи!" и - "Неужто спятила?!" И:
"Васенька, родненький!!" и - "Бес играет..." и - "Я же говорила!!" и -
"Изыди, не мучай, нечистая сила!" Василий, понятно, слегка удивился этакой
встрече.
Хотел было, как всегда, прошагнуть мимо, но мать легонько цапнула
куриной своей лапкой лацкан его пиджака, боднула головкой в бок и затряслась
в непонятном Василию бесслезном плаче.
Он стоял, нелепо разогнувшись, как у врача на обслушивании, дышал вбок
и корягами своими задубелыми боязливо, боясь попортить, придерживал
сухонький стручок материнского тела, слабо приткнувшийся к нему. Она все
норовила сползти куда-то вниз, чуть не на колени ли встать.
- Грех-то какой! Грех... - шелестела старушка, на ощупь ощипывая,
торопливо и робко, складки его одежды. - Мы ведь тебя, Вася... - она подняла
светлокипящие слезами, жалко-отважные глаза на него, но тотчас при виде
полузнакомой одичалой рожи сыночка в панике зажмурилась, снова упряталась
лицом в пиджак, все же договорила:
- Мы ведь тебя похоронили, Вася... Прости!
- Во дают! - гоготнул Вася, вмиг повеселевши. - И чё - поминки были?
- А как же... - с достоинством подтвердила мать, оторвавшись, но глядя
куда-то мимо. - Не хуже других. Иль нехристи?
- И гроб был? - продолжал весело изумляться Пепеляев.
- Да ты что? - нахмурилась старушка и хотела было строго глянуть на
сына, но, едва коснувшись, шарахнулась взглядом куда попало, еле сумела
договорить: - На поминках - какой-такой гроб?
- Не-е, не на поминках, на похоронах. Гроб-то был? - не отставал Вася.
- Ну а как же?.. - ослабевшим голосом, совсем уж, видно, заплутавшись и
мучаясь в создавшейся сумятице, ответила мать. - Штофный... богатый гроб.
Пароходство бесплатно выдало. И веночек бесплатно...
- Пароходство, значит? - вдруг начал сердиться Василий. - А в гробе кто
был?
- Да Васятка же! Сыночек мой единственный! В огне сгоревший! - она с
облегчением запричитала было, но тут же, не почуяв должного толку от
привычных слов, поражение сникла.
- Ну и где же он теперь, сыночек твой единственный? - сварливо и
безжалостно продолжал допрос Пепеляев.
Она пошатнулась вдруг, задумчиво взялась рукой за головку, повернулась
идти в дом. Другой ручкой слабо пошевелила что-то в воздухе.