"Геннадий Головин. День рождения покойника (Повесть) " - читать интересную книгу автора

наверняка жаловаться.
Очень осерчал Пепеляев. Кто знает, окажись у него и вправду в ту минуту
под рукой огнемет, пожар закатил бы похлеще, чем на "Красном партизане". Но
поскольку огнемета не было, а висел на стене, наоборот, огнетушитель, он
прибором тем жахнул по полу, струи, конечно, не дождался, плюнул с чувством
и ушел просто так.
...Возле ворот его ждали двое. Стояли, подпирая будку Матфея, и
беседовали с вахтером. Увидав Пепеляева, Матфей Давидович сказал: "Вот
он!" - для точности ткнул пальцем и быстренько на всякий случай ухромал к
себе.
"Похоже, опять драться..." - вмиг заскучав, подумал Василий и деловито
огляделся. Но ни кирпича качественного, ни дрына сучковатого, приличного
случаю, не обнаружил.
Впрочем, друзья-соперники были так себе. Один - в клеенчатой, но вроде
как кожаной куртке - совсем еще щеночек, хоть и в беретке. Другой - с виду
никакой. И одет - никак, и морда - никакая. Разве вот только усики,
рыжеватенькие. И росту какого-то совсем средненького, и вроде бы даже тень
не отбрасывал, такой вот он был весь из себя скромный.
- Добрый день! - приветливо и культурно сказал щеночек, когда Пепеляев
поравнялся с ними. - А мы вас ждем.
- Жди дальше. Это - не я.
- Нет-нет. Я - серьезно. - Тот пристроился к Пепеляеву и пошел рядом. -
Понимаете, какое дело... Я - из молодежной газеты "Чертовецкое племя", мы
готовим очерк об экипаже "Красный партизан". Мне сказали, что никто, кроме
вас, лучше не расскажет.
- Документ! - строго сказал Пепеляев и вдруг остановился.
Тот торопливо добыл корочки и показал. Все было в порядке: и печать и
"действительно до...".
Столь же вахтерски Пепеляев протянул руку и к серенькому:
- Ваш документ!
Тот развел руками. Дескать, якобы, забыл.
- Ничем не могу, - сухо сказал Пепеляев. - Документов нет, а он говорит
"Здрасьте!". Я должен верить?! А, может, он чем-нибудь воспользоваться
хочет?
- Чем воспользоваться? - не поняла береточка.
- Не знаю чем, а хочет! Есть, дорогой товарищ, единые правила, нарушать
которые никому не дозволено.
Серенький улыбался, как глухонемой. От него, к тому же, пахло тройным
одеколоном - не изнутри, а снаружи - что окончательно уж не понравилось
Василию.
- Пусть он отвалит отседова, - сказал он, - а мы с вами побеседуем на
интересующие нас темы.
Мальчонка оказался шустрый. С ходу вывалил на Василия десятка полтора
вопросов и даже карандашик навострил. Пепеляев не замедлил.
- В бытность мою матросом на прославленном "Красном партизане", - начал
он плавно, - любил я в редкую минуту отдыха посещать планетарии... - Щеночек
торопливо шпарил в книжечку прямо на ходу. - И вот именно там, в одной из
лекций, довелось мне услышать, что даром только отдельные птички отряда
воробьиных поют, понял?
Мальчонка дописал и поднял на Василия умненькие глаза: