"Геннадий Головин. День рождения покойника (Повесть) " - читать интересную книгу автора

молоком", - так вот, в зачуханном том буфете, не поверите, появилось пиво!
Через два часа весть эта облетела весь Чертовец. Через три часа был
продан весь запас билетов на ближайшие недели. На счастливчиков, успевших
рвануть абонемент на цикл лекций о Глюке или на фортепианные вечера для
юношества, смотрели уважительно-враждебно, как на людей, незаслуженно
выигравших в лотерею.
Какими путями и откуда умудрялся этот скромный, почти что бескорыстный
труженик завозить в Чертовец пиво - (ближайший пивной ларек был от него на
расстоянии полета ракеты "Минитмен") - это так и осталось тайной, которую в
прошлом году Тщетнов благополучно унес с собой в глинозем
великобабашкинского погоста...
Разумеется, обнаружились мгновенно и ретрограды. Но очень скоро и они
вынуждены были умолкнуть, убедившись, что, во-первых, вход в филармонию
строжайшим образом разрешен только в галстуках, что, согласитесь, уже само
по себе не могло резко не влиять на культурный уровень чертовчан; что,
во-вторых, неукоснительно соблюдается правило, на котором особо настаивал
Тщетнов и которое во множестве было развешано на стенах в фойе филармонии:
"Вход в зал с пивными кружками и закуской воспрещен!" и что, в-третьих,
больше двадцати кружек одному лицу категорически не отпускается.
В-четвертых, и, может быть, в самых главных, комиссия, организованная
по настоянию ретроградов, не могла не засвидетельствовать, что, цитируем:
"...в помещение буфета музыка доносится отчетливо и, напротив, в зале не
ощущается никакого шума, производимого буфетом. Многие из посетителей буфета
сознательно заходят в зрительный зал. Из десяти, опрошенных комиссией, лишь
двое находились там в поисках туалета, остальные, как объяснили, пришли
добровольно - посидеть на мяконьком (двое), поглядеть на артисток
(шестеро)..."
Иначе сказать, даже ретрограды были вынуждены признать, что довольно
отчетливо обрисовывается и немалая культуртрегерская миссия тщетновского
заведения.


[Image007]


"Василий Пепеляев сидел, по обыкновению, в ложе бенуара и изо всех сил
предавался..." - так с удовольствием подумал о себе Василий, усевшись в ложе
бенуара после того, как он выпил десять кружек пива, ознакомился со славным
творческим путем чертовецкой филармонии, отраженной в диаграммах и
фотографиях артистов, посидел на колченогом парчовом диванчике в фойе,
пострелял из духового ружья в тире, заглянул в кабинет директора, туалет и
за кулисы и купил с рук у въедливо-вежливой старушонки тощую программку за
25 копеек.
Поскольку Василий как следует не знал, чему следует предаваться в
филармониях, он изо всех сил предался сладкой дремоте, полной благодарных
прислушиваний к собственному чреву, в котором обреталось, как сказано, пять
литров довольно божественного напитка.
Ему нравилось в филармонии.
Здесь было прохладновато, сумеречно и никто никому не мешал.
Те человек двадцать, которые пришли сюда, видать, не только за пивом,