"Геннадий Головин. Хельсинки - город контрастов " - читать интересную книгу автора

проворовавшаяся торговая сеть ждала приплытия какой-то особо крупной
рыбы-ревизора. Ну и, понятное дело, возводили соответствующие редуты... На
заднем дворе магазина шустрил над мангалом Абдулла Алгебраидов,
кулинар-наймит из кафе "Дубинушка" наискосок. Все продавщицы щеголяли в
новых курчавеньких перманентах, в ресницах, были заметно свежевымыты в бане
и так обработаны духами, что даже октябренку было ясно: если нужно для
любимого дела, то они хоть сейчас...
Ну, а в торговом зале они устроили такое, что простой неискушенный
русский покупатель-человек, когда заходил в магазин, сразу начинал
чувствовать жуткую тревогу и предчувствие какой-то грандиозно-подлой
провокации.
Жгучий дефицит на любой, даже самый извращенный, вкус навален был
прямо-таки наплевательским навалом! Чего только не было... От рубероида до
надувных бюстгальтеров, от белил и олифы до детской электронной игры
"Спиноза" (Япония, 600 руб.), от румынских кальсон "Романтика" до
абиссинских дубленок, от политуры всех вкусовых оттенков до книжки Ю.
Семенова "Горение" и гвоздей 250 мм. Тушенка (!), подвесные моторы "Вихрь"
(!), тринитротолуол (!), колготки Тушинской фабрики (!), сокопароварки
"Колосс-мини" (!!!) (в нашем глухом самогонном краю они пользуются таким же
спросом и являются предметом такой же редкой роскоши, как, без
преувеличения, дрожжи, которые тоже, кстати, в расфасовке по полпуда были
разбросаны по прилавкам то там, то сям...) - все, одним словом, что ни
пожелала бы душа, если бы позволил карман, мог купить простой советский
неискушенный человек, приведись ему зайти в тот тревожный день в наш
районный центр внутренней и внешней торговли.
Я зашел и, хотя, конечно, тоже маленько потерял присутствие духа, но
все же сумел, собрав всю свою волю в кулак, объяснить печальным продавщицам,
чего мне от них надо, и уже через считанные мгновения ока оказался я
восторженным владельцем непристойно-новых зарубежных лаптей на меху,
каковые, замечу, тотчас же, даже не выходя из магазина, принялся носить,
совершенно еще не подозревая, друзья мои, к краю какой бездны безумия они
приведут меня, в конце концов.
Ну, а дальше этот широко разветвленный заговор развивался согласно
сценарию, утвержденному заокеанскими хозяевами.
Месяца через два за заметные успехи в мирном социалистическом
соревновании - частично еще и потому, что в назидание многочисленным
потомкам отпуск мне был перенесен с летнего времени на зимнее, - наградили
меня горящей путевкой в город Ленина на невских берегах: дабы проникся я
там, сделал далеко идущие выводы и перестал лихорадить производство своими
антиобщественными поступками, позорящими орденоносный коллектив.
Ехал я, конечно, как кум к королю. Ребята из общежития собрали меня во
все новое, адресов-телефончиков надавали, чтоб в случае чего переспать,
хрустов полны карманы натолкали... Хрюкнули мы посошок в дорожку высотой до
небес, и вот; обсмеянный и оплаканный с ног до головы друзьями покойного,
отправился я на свое первое в жизни туристско-экскурсионное дело.
Кривить не буду: туристская жизнь мне не понравилась. Ходи строем, шаг
влево, шаг вправо - побег, посмотри туды, посмотри сюды... Не жизнь, а
учебно-трудовой процесс.
Но полдня я протерпел честно. И только, когда привезли нас в какой-то
дворец и стали показывать, как несправедливо-шикарно жили монархи-олигархи